1976-весна 1977 г. (63), 1981 г. (64), 1983 г. (65). В 1984 г. в возрасте 72 лет она умерла (66).

Когда в 1977 г. срок визы Н. И. Столяровой уже подходил к концу, у нее возникло желание остаться за границей, но после некоторых колебаний она вернулась в Советский Союз. Сообщая об этом А. И. Солженицыну, Наталья Ивановна писала: «Из-за Вас мне выпало никому не достающееся счастье — спокойно, свободно, сильно, глубоко выбрать, с сознанием, не обремененным ни принципами (Бог с ними, ни разу не понадобились), ни «чувством долга» (противопоказанная мне категория), ни даже сознанием пользы, которую могу принести (даже к себе не отношусь утилитарно)» (67).

Как же человек, который не был «обременен принципами», человек, который никогда не испытывал «чувство долга», человек, который не думал о приносимой им «пользе», мог на протяжении нескольких десятилетий заниматься деятельностью, которая не только требовала времени, но и была связана с немалым риском?

Ответ на этот вопрос, по всей видимости, дают материалы полиции 30-х годов, которые недавно были опубликованы во Франции. Из них явствует, что в годы молодости Наталья Ивановна находилась в поле зрения французских спецслужб. Чем же она заинтересовала их? Оказывается, она «была связана в Париже с левыми евразийцами, уже завербованными тогда советской разведкой». Более того, опубликованные материалы свидетельствуют, что Наталья Ивановна «играла роль связной между этими евразийцами и разведкой» (68).

Если в начале 30-х гг. Н. И. Столярова сотрудничала с советскими спецслужбами[59], то уже только по этой причине, а также в силу своего происхождения, родственных и приятельских связей, а также близости к И. Г. Эренбургу она не могла не представлять интереса для КГБ после того, как она вышла из заключения.

Но если допустить, что Н. И. Столярова была связана с КГБ, тогда следует признать, что КГБ не только был очень хорошо осведомлен о деятельности А. И. Солженицына, но и во многом способствовал ей. Именно с помощью Н. И. Столяровой были переправлены за границу его рукописи осенью 1964 г., именно она принимала участие в организации его встречи с О. Карлайл весной 1967 г., с ее легкой руки было опубликовано за границей «Письмо к съезду писателей», при ее участии летом 1968 г. был переправлен за границу «Архипелаг», она свела А. И. Солженицына с Н. Д. Светловой[60], благодаря ей он познакомился с Э. Маркштейн, а та вывела его на Ф. Хееба, именно она играла важную роль в осуществлении связей РОФ с заграницей. Через нее шли связи во французское посольство.

Таким образом, те немногие сведения, которыми мы сейчас располагаем, свидетельствует, что: а) органы госбезопасности держали в поле зрения по крайней мере часть лиц, с которыми контактировал А. И. Солженицын, по этой причине он тоже должен был оказаться под его наблюдением и б) КГБ мог иметь своих людей в окружении писателя и располагать о нем самой конфиденциальной информацией.

Показательно, что, когда в 1967 г. возникло Пятое управление КГБ, и внутри него был создан специальный отдел за наблюдением и разработкой наиболее видных диссидентов, одно из первых мест среди них сразу же занял А. И. Солженицын (69).

В результате, по воспоминаниям последнего председателя КГБ В. Бакатина, отложившиеся в архиве этого учреждения материалы наблюдения за писателем составляли к августу 1991 г. 105 дел (70). Это значит, что органы госбезопасности следили буквально за каждым его шагом.

Что они знали о нем?

Поскольку А. И. Солженицын утверждает, что органы госбезопасности впервые получили представления о его подпольной литературной деятельности только в августе 1973 г., когда была арестована Е. Д. Воронянская, а затем обнаружена рукопись «Архипелага, начнем с этого года.

Из записка КГБ в ЦК КПСС от 17 июля 1973 г.: «19 июня с.г. в беседе с СУПЕРФИНОМ… и его другом БОРИСОВЫМ СОЛЖЕНИЦЫН призывал их изменить тактику борьбы с существующим в Советском Союзе государственным и общественным строем и перейти к активным формам враждебной деятельности». Далее в записке говорилось: «Аналогичную беседу СОЛЖЕНИЦЫН провел 16 июня с.г. с литератором КОРЖАВИНЫМ, которого убеждал в необходимости организованного противодействия мероприятиям государственных органов в отношении лиц, занимающихся антиобщественной деятельностью». В записке также передавались слова, сказанные А. И. Солженицыным 2 июля «неродному сыну Дмитрию», которые, по мнению автора записки, свидетельствовали об «озлобленности» писателя в отношении советской власти. Особую тревогу КГБ вызывало то, что, «проводя работу по антисоветскому воздействию на лиц из своего окружения, СОЛЖЕНИЦЫН установил и расширяет с этой целью контакты в различных городах страны. Его единомышленники выявлены в Крымской области, Рязани, Тамбове, Новочеркасске и в других городах». Из числа его сторонников за пределами Москвы были названы ленинградцы «доктор филологических наук ЭТКИНД Е.Г.», бывший власовец «пенсионер САМУТИН Л.А.», «пенсионерка ВОРОНЯНСКАЯ Е.Д.» и «преподаватель музыки ИВАНОВА Е.В.». К записке были приложены «Фрагменты из воспоминаний Воронянской Е. Д.», в которых содержалась характеристика «Архипелага» (1).

Следовательно, уже к лету 1973 г. КГБ знал о существовании «Архипелага» и имел ясное представление о той позиции, которую занимал А. И. Солженицын. Поэтому арест Е. Д. Воронянской позволил КГБ получить лишь дополнительные документальные данные на этот счет (2).

Но, оказывается, у органов госбезопасности не было иллюзий относительно характера деятельности «великого конспиратора» задолго до лета 1973 г. Как мы знаем, еще 27 марта 1972 г. КГБ и Прокуратура СССР представили в ЦК КПСС записку, в которой не только говорилось об антисоветских взглядах А. И. Солженицына, но и ставился вопрос о необходимости лишения его советского гражданства и выдворения и СССР (3). См. также опубликованную выписку «Из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС 30 марта 1972 г.», на котором обсуждался вопрос о диссидентском движении в нашей стране (4).

Примерно за полгода до этого, 27 октября 1971 г., ЦК КПСС был поставлен в известность о том, что А. И. Солженицын собирает материалы по истории власовского движения, при этом некоторые из них (5), использованные затем «Архипелаге», цитировались (6). Это значит, что к этому времени если не сам «Архипелаг», то по крайней мере названные материалы уже побывали в руках чекистов.

Но факт существования этой книги стал известен КГБ еще раньше. Она упоминается в «Записке Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР и Прокуратуры СССР», адресованной ЦК КПСС 20 ноября 1970 г. (7). И в этом нет ничего удивительного, так как уже в 1969 г. сведения об «Архипелаге» появились на страницах зарубежной печати (8).

25 июля 1968 г., т. е. почти сразу же, как только была завершена вторая редакция «Архипелага», КГБ направил в ЦК КПСС специальную записку, в которой говорилось: «В настоящее время, по полученным данным, СОЛЖЕНИЦЫН заканчивает работу над новой рукописью объемом около 1500 машинописных листов о важнейших этапах развития нашего государства в 1917–1960 годах под названием «Архипелаг Гулаг» (9). А поскольку вторая редакция этой книги действительно имела около 1500 страниц, можно утверждать, что госбезопасность имела