— Нормально, — буркнул Остащенко, открыл дверцу УАЗа и положил автомат на заднее сидение.

— Как бы на той стороне на засаду не напоролся? — все еще испытывал сомнения Кочубей.

— Не напорется. По такой погоде даже сумасшедший кацо носа на улицу не высунет.

— А вдруг?

— Коля, кончай себя накручивать, давай сматываться! — торопил Остащенко.

— Ладно, вызывай ребят! — согласился Кочубей.

Юрий приложил ладони ко рту и трижды хрюкнул.

— Ну, прямо настоящий хряк. Так и тянет за карабин взяться, — хмыкнул Кочубей.

— Ну, если промажешь, я тебе не позавидую, — добродушно пробасил Юрий и прислушался.

Но ни он, ни Кочубей, славившийся отменным слухом, так и не услышали, как из кустов появился Кавказ. Они не первый раз выходили с ним в рейд и каждый раз поражались тому, как он преображался, когда оказывался на природе. Кавказ становился ее частью. Несмотря на свои сто килограммов, под его сорок пятым не осыпались камни и не трещали ветки, а в сильном пластичном теле будто не было костей. В минуты опасности Кавказ напоминал собой грозного удава, способного одним взглядом, одним движением парализовать противника.

— Что за рекой, Кавказ? — спросил Николай.

— Пришел и ушел без хвоста, — был немногословен тот.

— Я тоже ничего подозрительного не заметил, — подтвердил подошедший Омар.

— Все, Коля, едем, а то скоро в карманах лягушки заквакают, — взмолился Остащенко.

— Оружие проверить, и отчаливаем! — распорядился Кочубей.

Юрий первым забрался в УАЗ, за ним — Кавказ. Омар занял место водителя. Впереди его ждало новое испытание: проливной дождь превратил и без того убитую дорогу в реку. У бедняги, последнюю неделю не выпускавшего из рук баранки, все это уже сидело в печенках. И только присутствие сурового Кавказа, глыбой нависавшего за спиной, удерживало Омара, чтобы не вспомнить командира автороты, кормившего завтраками и обещавшего поменять на задних колесах гладкую, как лысый череп зампотеха, резину.

Видавший виды армейский УАЗ абхазского спецназа чихал, скрежетал всеми своими изношенными внутренностями, и казалось, вот-вот станет колом. Но, подчиняясь твердой руке Омара и его невнятным заклинаниям, среди которых русскому уху чаще всего слышалось слово «мать», машина с трудом брала очередной подъем и затем, вихляя от обочины к обочине, юзом скользила вниз.

К окраине Гала они подъехали в начале девятого. Разрушенный войной, он в вечерних сумерках напоминал город-призрак. За покосившимися заборами в глубине садов, словно прячась от злого взгляда, подслеповато подмигивали огнями ветхие домишки. Их тусклый свет придавал развалинам еще более зловещий вид. Несмотря на то что война закончилась пятнадцать лет назад, Гал по-прежнему оставался прифронтовым городом. Об этом напоминали изрешеченная осколками будка ГАИ и обгоревший остов БТР, подорвавшийся на фугасе на прошлой неделе. Ближе к центру стали заметны признаки жизни. Слева в свете фар возникли, напоминающие гнилые зубы, убогие ларьки местного рынка, и вскоре возникло здание райотдела СГБ. Стена из мешков с песком, выложенная буквой «Г» на входе, окна, наглухо закрытые металлическими ставнями, напоминали о том, что диверсионно-террористическая война, которую вели грузинские спецслужбы в этом районе Абхазии, не прекращалась ни на день, ни на час.

В райотделе они застали одного дежурного. Остальные сотрудники отправились, кто на явки с агентами, кто на операцию, и лишь редкие счастливцы разошлись по домам. Кавказ с Омаром остались в дежурке коротать время за чашкой кофе, а Николай с Юрием прошли в кабинет начальника, чтобы доложить Гольцеву. ВЧ-связь работала исправно, и Кочубей быстро дозвонился до него. Судя по тону, с которого начался разговор, тот был на взводе.

— Коля, где вас черти носят? Я тут как на иголках! — обрушился на него Гольцев.

— Виктор Александрович, так мы же не на прогулке. Явку с Кахой проводили, получили…

— Вы что, к нему в Тбилиси ходили? — перебил Гольцев и раздраженно бросил: — Четыре часа прошло, а от вас ни слуху ни духу! И что прикажешь думать?

— Все нормально, Виктор Александрович! Есть серьезная информация.

— Да погоди ты со своей информацией! Я сыт ей по горло, и одна горячее другой! За последние сутки два захвата в вашем районе! В нижней зоне — перестрелка. Абхазы потеряли одного пограничника. А вы по ночам под носом у диверсантов раскатываете. Ты что, забыл про приказ Градова? Так я напомню! Явки с закордонной агентурой проводить только в светлое время суток! Чего тут неясного? Заканчивай с этой партизанщиной!

Это уже задело за живое Кочубея. Гольцев вместо того, чтобы вести речь о деле — полученной оперативной информации, распекал его, как желторотого опера. Остащенко по обрывкам фраз и выражению лица друга догадался: они попали под горячую начальственную руку. Но характер есть характер, и, не удержавшись, он с сарказмом заметил:

— Коля, а я тебя предупреждал: перед тем как докладывать шефу, надо щелкнуть каблуками перед трубкой.

— Да иди ты! — огрызнулся Кочубей.

В следующую секунду трубка накалилась от рева Гольцева:

— Чт-о?! Кочубей, ты-ты че себе позволяешь?! Крышу совсем снесло?

— Виктор Александрович! Виктор Александрович! — пытался вставить слово Николай!

— Молчать! В конец оборзел! Я тебя, умника, научу родину любить. Я…

— Это не вам! Это Остащенко. Он тут советы раздает. Извините, вы не так поняли. Я…

— Советы? Советчики хреновы! Больно грамотными стали! Приказы старших надо выполнять!

— Виктор Александрович, за что нас так утюжить? Мы же ничего не нарушили. Явку с Кахой проводили в дневное время.

— Скажи еще, что у вас там солнце не заходит.

— Нет, уже зашло, но льет как из ведра, а дорога — одно название. До Гала два часа добирались. В конце концов, мы в контрразведке или в конторе работаем?

— Ладно, хорош меня агитировать! Докладывай по существу! — сменил гнев на милость Гольцев.

Кочубей, проглотив обиду, перешел к докладу:

— Если в нескольких словах, то, судя по всему, грузины затевают что-то серьезное. По данным Кахи, накануне в Сенаки из Алексеевки перебросили два «Апача», склад боезапаса забили под завязку. Израильские спецы закончили оборудование новой авионикой трех «Сушек». Самолеты ввели в боевой состав и перебросили из Вазиани в Копитнари. Позавчера в Зугдиди прибыла рота спецназа…

— Можешь не продолжать. По другим каналам мы получаем аналогичную информацию, — остановил его Гольцев и распорядился: — Обобщи, что имеешь и на мое имя запиской по Вч.

— Есть, Виктор Александрович, — принял к исполнению Кочубей и поинтересовался: — Какие еще будут указания?

— Указания? А с чего это ты вдруг стал такой уставной? — с ехидцей спросил Гольцев.