недостаточно, — теперь голос Габриэля наполняется гневом и… обидой. — Помню, проснулся как-то ночью, пошел искать ее, а она играет Шопена и плачет. Тогда я не понимал, почему… Арин всегда мечтала о славе, чего собственно и добилась, — смотрю на его сжатые челюсти и внимаю каждое слово, борясь с желанием обнять. Не знаю, правильно ли сделаю… — Для отца я главное разочарование и бесполезное вложение. Между нами никогда не было понимания, точнее… Он просто терпел мое существование, но когда Арин ушла… — Габриэль замолкает, и ненависть в глазах поглощает все эмоции. Я напряженно присаживаюсь рядом, даже не представляя, что он пережил в столь раннем возрасте, когда от родителей требуется только одно — забота и любовь. — Поэтому я никогда никого не обнадеживал. Они знали, что на одну ночь, — Габриэль пристально смотрит, и слов не требуются, чтобы понять его тяжелый взгляд. Не говори, я знаю, что… — Ты другая, Ливия, но я не смогу дать тебе то, чего у меня нет. Потому что не все способны любить, в ком-то это заложено, а у кого-то это желание осталось еще в детстве.

Глава 50. (Не)Секрет

Город ангелов, город невозврата, большой город — мечта для тех, кто желает сгореть до тла. Мысли в моей голове, я гоню их прочь. Думаю обо всех твоих невысказанных словах, но даже несмотря на них, я буду продолжать двигаться.

Aria Ohlsson «Drive»

Оззи

Тише… Тише… Слушаю ее размеренное сердцебиение, и сладкая истома разливается по телу. Чертовски приятно осознавать, что любовь Ливии безгранична и непостижима, но еще приятнее вдыхать аромат кожи.

Наверное, я создан, чтобы убивать ее морально, потому что на другое не способен. В моем больном мозгу с рождения отсутствует потребность кому-то приносить радость, устраивать приятные сюрпризы и романтическую чепуху. Состоять в постоянных отношениях, чтобы потом сделать более серьезный шаг. Я слишком далек от образа нормального парня и в какой-то момент предам. Зачем брать бремя ответственности за другого? Я не променяю свободу. Даже ради Ливии. Постоянство приестся, она мне быстро наскучит, и все моментально разрушится по моей вине. Я знаю дальнейший исход… Поэтому могу быть лишь прохожим в ее жизни. Арин задыхалась от нехватки свободы в золотой клетке, Ливия задохнется от нехватки любви. Я даю ей шанс сбежать, но она упрямо сражается.

Жалостливый взгляд карих глаз пробуждает неконтролируемую ярость, которая затмевает рассудок. Вены разъедает, словно по ним циркулирует не кровь, а щелочь, и дикая острая боль расщепляет на атомы. Я хочу прорычать Осборн в лицо, что, черт возьми, доступно сказал «ты мне не нужна», но вместо этого из моего лживого рта вылетает какая-то сентиментальная чушь о детстве. Забытые старые картинки пьяного разгневанного отца и уход матери вызывают желание что-нибудь сломать или кому-нибудь хорошенько втащить. И плевать, что костяшки в кровь, плевать, что скоро промо-тур, плевать, что снова разосрусь к херам собачьим с друзьями. Ливия открывает заколоченный наглухо шкаф с моими потрепанными скелетами и безжалостно выкидывает один за другим. Какого черта она возомнила, что может без разрешения открывать двери и копаться?! Я не хочу выглядеть жалким ничтожеством, недолюбленным маленьким сопляком, которого бросили родители на произвол судьбы. Я давно научился выживать без чьей-либо помощи, заботы, но Осборн настырно пробирается туда, куда ее не приглашали. Еще немного — и сделаю больно, чтобы наконец доперло. Она просто, блять, нарывается, чтобы я отымел ее и выставил вон. Не нужно мне сочувствие и душевные разговоры о прошлом. Мне не нужна любовь.

На лбу выступает испарина, и я быстро ретируюсь на воздух, доставая непослушными пальцами сигарету. Одна… Вторая… Не помогает, внутри разверзается воронка и уничтожает спокойствие. Эта поездка — ошибка. Перед глазами стоит красная пелена, превращается в разрушительный ураган из повторяющихся эпизодов, и я судорожно вцепляюсь в поручни. Слышу ядовитые слова отца о том, что я неудачная трата спермы, и чуть ли не вою от гнева.

Мозг работает в ускоренном режиме и находит выход. Из последних сил проговариваю, что нам надо возвращаться, и Ливия согласно кивает. Я как ненормальный вдавливаю педаль в пол и уношусь прочь, будто скорость и бешеный адреналин помогут изгнать прошлое. Ливия несколько раз обеспокоенно спрашивает, все ли нормально, и я лишь каким-то чудом не посылаю ее куда подальше. Она раздражает до скрежета в зубах и нервирует. Я сам слегка поражаюсь безосновательной злости, но слова о любви действуют слишком непредсказуемо. Это для меня не новость, но Ливия подписала смертный приговор, как только набралась смелости распахнуть свою чистую душу, которую так и хочется заляпать грязью.

Ламбо мчит на неприличной скорости в ЛА, и зеленый лес превращается в беспросветный туннель в никуда. У меня перехватывает дыхание, сердце вот-вот лопнет от безумной гонки.

— Тебе всегда будет недоставать сил, ты никогда не будешь достойным. Ты не был зачат в любви и никогда не будешь выше этого (слова из песни «Lies» Evanescence), — разрывает салон беспощадный гроулинг вокалиста, ударяя со всей дури под дых. Сука!

— Никто никогда не увидит, что меня не будет… Я неустанно борюсь, лишь бы утолить это жгучее желание внутри меня… — вокал Эми Ли смешивается со свистом ветра и испуганным криком Ливии. Как одержимый несусь к искушению поскорее забыться в белых дорожках и чьей-то такой же гнилой душонке. Все сливается в бесформенную оболочку, тьма так соблазнительна и конец так близок, так близок…

— Растворись во мне, и я утешу тебя, ведь я жила и умерла ради тебя. Живи во мне, тогда клянусь, я никогда не брошу тебя, — ослепительный свет режет глаза и опаляет жаром грудную клетку. Я выворачиваю руль, лишь каким-то чудом не вписываясь в ствол дерева, и слышу, как визжат тормоза, и истошно кричит в ужасе Ливия.

Ее выворачивает, когда она открывает дверь трясущимися руками, а меня колотит от взрыва эмоций. Везучий ублюдок! Да я чуть не угробил себя и утащил бы за собой Осборн! Но страха нет, только безудержная радость и облегчение. Я чувствую себя до невозможности странно, как будто это долбаная передозировка. Щеку обжигает хлесткий удар такой силы, что голова дергается в сторону.

— Ты… — глаза Ливии сверкают праведным огнем, когда встречаю ошеломленный взгляд. — Ты совсем рехнулся?! — орет девушка и лупит несколько раз по плечу. — Жить надоело?! Если хочешь на тот свет, вали сам, псих!

— А как же «жили долго и счастливо и умерли в один день»? — хрипло ржу, получая