толпа принимает весьма охотное участие. И если не сначала, то, по крайней мере, позднее и по каждому делу, когда его требования не будут выполнены, он станет браться за оружие и таким же образом неистово нападать на вас. Так что если вы согласитесь с их первоначальными притязаниями, признав их целесообразными, то тотчас вам предъявят какие-либо еще худшие требования, и потом еще более жесткие, предполагая, что первоначальным вы подчинились из страха, пока наконец не выгонят вас из города, как то случалось во многих других местах и в последний раз в Сиракузах, где знатные были изгнаны своими клиентами. 2. Но если при таких обстоятельствах вы в своем негодовании решите воспротивиться их требованиям, то почему вам тотчас же не начать проявлять свободный образ мыслей? Ибо лучше прежде выказать ваш благородный дух в ответ на незначительный вызов, нежели претерпеть оскорбления, или, подвергнувшись многочисленным обидам, возмущаться тогда по поводу того, что случилось, и отказаться более это переносить и слишком поздно начать проявлять благоразумие. Пусть никто из вас не устрашится ни угроз удалившихся, ни войны с иноплеменниками. И не пренебрегайте собственными силами как недостаточными для того, чтобы сохранить государство. 3. Ведь сила беглецов невелика, и они будут не в состоянии долгое время держаться, как теперь, под открытым небом в шалашах в зимнее время года. И никоим образом они не смогут грабежом продолжать добывать продовольствие, после того как уничтожат имеющийся запас, но из-за бедности, не имея средств ни личных, ни общественных, не смогут приобрести его в другом месте и доставить к себе. И войны, как правило, выдерживают при изобилии средств. И безвластие, по всей вероятности, и бунт, возникающий из анархии, овладеют ими и вскоре спутают и сведут на нет их расчеты. 4. Ибо они, конечно, не пожелают сдаться ни сабинянам, ни тирренам, ни каким-нибудь другим иноплеменникам и стать рабами тех, кого сами однажды вместе с вами лишили свободы. И самое важное, тем, кто гнусно и постыдно стремился разрушить свое собственное отечество, не будут доверять из страха, что они подобным образом отнесутся и к принявшим их. И все народы вокруг нас управляются аристократией, и ни в одном городе плебеи не присваивают себе равные права, так что в каждом государстве выдающиеся люди, которые не позволяют собственной черни колебать существующее положение, без сомнения, не примут в своем собственном отечестве эту пришлую и мятежную толпу, чтобы, разрешив ей пользоваться равными правами, они сами со временем не лишились равенства. 5. Если же только я ошибаюсь, и какое-нибудь государство их бы приняло, тогда они показали бы себя врагами и людьми, достойными обхождения с ними, как с врагами. И у нас есть в качестве заложников их родители, жены и другие родственники, и лучших заложников мы бы не могли просить у богов в молитвах. Давайте поставим их на виду у своих родственников, грозя в случае, если они осмелятся напасть на нас, предать их смерти, подвергнув самым позорным пыткам. И если они осознают это, знайте наверное, что вы найдете их прибегнувшими к молениям и рыданиям, отдающих себя вам безоружными, готовыми подчиниться всему. Поскольку такого рода кровные узы обладают необыкновенной силой, чтобы расстроить все горделивые расчеты и превратить их в ничто.

LXIII. Вот те причины, по которым я считаю, что нам не следует бояться войны со стороны беглецов. Угрозы же со стороны иноземцев сейчас не в первый раз окажутся таковыми не только на словах, но и прежде всякий раз, когда нам предоставлялся случай испытать их, они оказывались менее ужасными, чем мы предполагали. И пусть те, кто считает наши собственные силы в городе недостаточными и по этой причине больше всего боится войны, знают, что они не в полной мере осведомлены о них. 2. Что касается удалившихся граждан, то у нас есть равные силы, чтобы справиться с ними, если мы сочтем нужным выбрать самых сильных из рабов и дать им свободу. Ибо лучше предоставить им свободу, чем теми быть лишенными власти. И они обладают достаточной военной подготовкой, неоднократно сопровождая нас в военных походах. 3. Давайте и сами выступим против внешних врагов со всем усердием, и призовем себе на помощь всех клиентов и оставшихся плебеев. И для того чтобы они воодушевились для борьбы, давайте предоставим им освобождение от долгов, не всем сообща, но каждому по отдельности. Ведь если нужно уступить создавшимся обстоятельствам и соблюсти умеренность, то пусть умеренность распространяется на граждан, являющихся не врагами, но друзьями, которым мы будем представляться оказывающими благодеяния не по принуждению, но по убеждению. И если даже будет необходима другая помощь, потому что этой недостаточно, давайте пошлем за гарнизонами и вызовем людей из колоний. 4. А сколь велико их число легко узнать из последнего ценза, которым было охвачено сто тридцать тысяч римлян призывного возраста, из которых беглецы не составили бы и седьмой части. Я не говорю о тридцати латинских городах, которые бы с большим удовольствием сражались за нас благодаря родству с нами, если бы вы только предоставили им равные гражданские права, которых они постоянно добивались.

LXIV. Однако в войнах есть величайшее из всех преимущество, о котором и вы сами пока не думали, и никто из ваших советников не говорит; я добавлю его к тому, что сказал, и закончу. Нет ничего столь необходимого для тех, кому нужно успешно завершить войну, как хорошие полководцы. Ими наше государство богато, враги же наши испытывают в них недостаток. 2. В самом деле, многочисленные воинства, предводительствуемые вождями, не умеющими руководить, позорятся и в большинстве случаев являются причиной своих поражений, и чем больше их величина, тем более они подвержены гибели. Хорошие же полководцы, даже если силы, которые они ведут, невелики, вскоре увеличивают их. Так что до тех пор пока у нас есть мужи, способные командовать, мы не будем нуждаться в желающих повиноваться. 3. Итак, обратив внимание на это и помня об общественных интересах, не голосуйте ни за что низкое, трусливое и недостойное вас самих. Так что, если бы кто-нибудь спросил меня, я вам посоветую делать? Ибо это то, что вы, быть может, давно торопитесь узнать. А вот что: не отряжать послов к отпавшим плебеям, не голосовать за освобождение от долгов, не свершать что-либо другое, что могло бы показаться признаком страха и беспомощности. Но если они сложат оружие, вернутся в город и позволят вам спокойно принять решение по поводу их самих, то тогда