«А она умеет драться!» — с тревогой подумала Вин.

Сама она едва начала учиться обращению с кинжалами и теперь жалела, что вовремя не попросила Кельсера позаниматься с ней более основательно. Вин замахнулась дубиной, но она никогда прежде не пользовалась таким оружием, так что ее собственная атака не удалась.

Шэн резко распрямила руку, и Вин почувствовала жгучую боль в щеке. Она бросила дубину и коснулась щеки рукой. На пальцах осталась кровь. Вин отступила, глядя на улыбающуюся Шэн.

И тут Вин вспомнила о флаконе. О том, который давным-давно дал ей Кельсер.

В этом флаконе лежал атиум.

Флакон был спрятан в поясе, но Вин не стала тратить время на то, чтобы достать его. Она просто сильнее разожгла сталь и дернула флакон. Тот взлетел в воздух, и Вин железом рванула к себе бусинку атиума. Флакон разбился вдребезги, бусинка полетела к Вин. Она поймала ее губами.

Шэн остановилась. А потом, прежде чем Вин успела что-либо предпринять, тоже выхватила флакон и проглотила его содержимое.

«Разумеется, у нее есть атиум!»

Но сколько атиума у Шэн? Кельсер дал Вин совсем немного — примерно на тридцать секунд интенсивного горения. Шэн с улыбкой шагнула вперед. Заколки вылетели из ее волос, и черные пряди развевались на ветру. Вин стиснула зубы. У нее не оставалось выбора.

Она подожгла атиум, и тут же тело Шэн разлетелось на десятки теней. Началось противостояние рожденных туманом: тот, кто первым сожжет атиум, проиграет. Невозможно уйти от удара противника, знающего, что ты намерен сделать.

Вин осторожно шагнула назад, не сводя глаз с Шэн. Та двинулась следом, и ее фантомы смешались в одну безумную пляску теней. Шэн казалась спокойной. Она ничего не боялась.

«У нее много атиума, — решила Вин, остро чувствуя, как быстро сгорают ее собственные запасы. — Надо бежать».

Внезапно в ее грудь вонзилась призрачная стрела, и Вин едва успела отшатнуться, чтобы избежать реального попадания. Стрела пронеслась в воздухе там, где только что стояла девушка. Вин бросила взгляд на сторожку. Несколько солдат натягивали луки…

Вин выругалась, глянув в туман, и краем глаза заметила злобную улыбку Шэн.

«Она просто ждет, когда у меня кончится атиум. Хочет, чтобы я бросилась бежать… знает, что легко справится со мной тогда».

Значит, Вин оставалось одно: нападать.

Шэн недоуменно нахмурилась, когда Вин стремительно бросилась вперед. Призрачные стрелы ударились о камни за долю секунды до настоящих. Вин проскользнула между двумя стрелами. Предвидение, дарованное атиумом, позволило ей сделать это, и она ощутила лишь движение воздуха там, где промчались стрелы.

Шэн взмахнула кинжалами, и Вин шагнула вбок, уйдя от одного удара и блокировав второй предплечьем. При этом она получила глубокую рану. Капли ее крови блеснули на фоне рожденных атиумом теней, но Вин уже разожгла свинец и изо всех сил ударила Шэн в живот.

Шэн охнула от боли и согнулась, но устояла на ногах.

«Атиум почти кончился, — в отчаянии подумала Вин. — Осталось всего на несколько секунд».

Да, она слишком рано подожгла атиум и таким образом выдала себя.

Шэн зловеще ухмыльнулась, выпрямляясь, и кинжал в ее правой руке уверенно метнулся к Вин. Шэн решила, что атиум у Вин уже кончился, а значит, справиться с ней не составит труда.

И в этот момент Вин подожгла последнюю крупицу. Как раз тогда, когда в тумане над ее головой пронеслась очередная призрачная стрела.

Вин поймала реальную стрелу, последовавшую за тенью. Шершавое древко обожгло пальцы, но Вин, не обратив внимания на боль, мгновенно вонзила стрелу в грудь Шэн. Древко сломалось в руке Вин, и лишь короткий кусок, в пару дюймов длиной, торчал теперь из тела Шэн. Женщина отшатнулась, едва не упала…

«Проклятый свинец», — подумала Вин, выхватывая меч из ножен солдата, лежавшего у ее ног.

И, решительно стиснув зубы, прыгнула вперед. Шэн, еще не опомнившись, вскинула руку, чтобы оттолкнуть меч силой.

Вин тут же отпустила оружие — это был лишь отвлекающий маневр — и вонзила в грудь Шэн вторую половину сломанной стрелы.

На этот раз Шэн упала. Она попыталась встать, но, видимо, получила серьезные внутренние повреждения, потому что лицо ее побледнело. Еще пару мгновение она шевелилась, а потом потеряла сознание.

Вин выпрямилась, глубоко вздохнула и вытерла кровь со щеки… точнее, размазала ее по всему лицу. Внизу кричали солдаты, посылая в воздух все новые стрелы.

Вин оглянулась на крепость, мысленно попрощалась с Элендом и умчалась в темноту.

Многих людей тревожит, будут их помнить после смерти? У меня нет таких опасений. Даже если не думать о пророчестве, я принес в мир столько беспорядка и столько надежд, что вряд ли меня когда-либо забудут.

Но меня беспокоит, что именно станут говорить обо мне. Историки распоряжаются прошлым как хотят. И через тысячи лет вспомнят ли обо мне как о человеке, защитившем мир от могущественного зла? Или же я останусь в истории тираном, самонадеянно решившим превратить себя в легенду?

— Не знаю, не знаю, — с усмешкой сказал Кельсер. — По-моему, Бриз стал бы отличным министром ассенизации.

Все засмеялись, а Бриз лишь развел руками.

— Если честно, — сказал он, — я совершенно не понимаю, почему именно я вечно становлюсь объектом твоих вульгарных шуточек. Почему бы тебе не выбрать для насмешек кого-нибудь более достойного?

— Это потому, мой дорогой, — сказал Хэм, подражая интонациям Бриза, — что ты самый смешной из всех нас.

— Ох, я вас умоляю! — возразил Бриз, в то время как Призрак согнулся пополам от смеха. — Вы ведете себя как дети. И только мальчишке ваши шутки и кажутся забавными, Хэммонд.

— Я солдат, — заявил Хэм, поднимая стакан с вином. — Твои словесные атаки на меня не действуют, я слишком толстокож для этого.

Кельсер хмыкнул, прислоняясь к буфету. То, что он работал по ночам, вынуждало его часто пропускать вечерние собрания на кухне. Бриз и Хэм продолжали свою вечную перепалку. Докс сидел у другого края стола, разбираясь в гроссбухах и донесениях, а Призрак пристроился рядом с Хэмом, стараясь по мере сил участвовать в разговоре. Клабс уселся в углу, наблюдал за всеми и время от времени усмехался, хотя в целом сохранял самый серьезный вид.

— Мне пора идти, мастер Кельсер, — сказал Сэйзед, посмотрев на стенные часы. — Госпожа Вин, наверное, уже собралась уезжать.

Кельсер кивнул.

— Мне и самому пора. Я только должен еще…

Дверь черного хода распахнулась. В проеме показалась Вин: четкий силуэт на фоне тумана. На ней не было ничего, кроме нижнего белья. И рубашка, и панталоны оказались залиты кровью.