После «отделения» Мурманского края от Советской России оплотом советской власти на Севере оставался Архангельск. Здесь уже не приходилось рассчитывать на возможность «легального» отторжения от большевистского Совнаркома, а предполагалась подготовка выступления подпольных центров, скоординированная с союзным десантом.

Летом 1918 г. на Севере, как и в других регионах России, все большее влияние получали надпартийные общественно-политические организации. Но в отличие от Юга, где господствовал Национальный Центр, ведущие позиции на Севере принадлежали левоцентристскому Союзу Возрождения России (СВР). Наиболее влиятельной была вологодская группа СВР во главе с бывшим председателем губернского Совета крестьянских депутатов эсером С. С. Масловым. Пользовавшийся широкой поддержкой кооперативных структур, в том числе и крупнейшей ассоциации российских льнопромышленников (РАЛО), вологодский СВР установил контакты и с дипломатическими представителями, и с военным подпольем. Его стержнем были офицерские организации, возглавляемые капитаном 2 ранга Г. Е. Чаплиным (в Архангельске проживало 770 бывших офицеров, из них служило в различных советских учреждениях 180 человек).

Формирование антибольшевистского подполья на белом Севере происходило в формах, схожих с другими регионами. Здесь благодаря взаимодействию подполья, иностранной помощи и использованию структур самой советской власти произошло ее свержение.

Северное подполье первоначально было связано с Петроградом. Его характерной чертой была слабая координация действий, а нередко и отсутствие таковой. По оценке адъютанта командующего вооруженными силами Северной области генерал-лейтенанта В. В. Марушевского капитана С. Гагарина, «одновременно с концентрированием национальных военных сил на Дону стали без общего предварительного сговора организовываться по всей России контрреволюционные ячейки. Они создавались не по какой-либо тщательно продуманной программе в порядке общего плана, а чисто стихийно. Отсутствие опыта в подпольной работе осложнялось эгоистической скупостью крупной буржуазии, совершенно не отдававшей себе отчета во всем происходившем: она упорно и крепко цеплялась за остатки своего достояния и не хотела должным образом прийти на помощь начинающим борьбу патриотам. Недостаток денежных средств осложнял работу последних и не давал возможности широко и вовремя развить начатое дело борьбы».

Оставив в стороне оценку «эгоизма буржуазии» (об остром недостатке наличных средств и полном секвестре всех денежных вкладов в частных банках после декрета СНК см. главу 2), отсутствие финансовых возможностей у антибольшевистского подполья Петрограда было налицо. В этой ситуации наряду с признанием важности поиска путей «свержения советской власти собственными силами» актуальным становилось сотрудничество с иностранными представительствами. Для Севера положение отчасти облегчалось тем, что разместившийся в Вологде с марта 1919 г. аппарат посольств, эвакуированный из Москвы, был в регулярном контакте с подпольем. Вопрос о необходимости ввода войск был принципиально решен еще в апреле 1918 г., однако оставались разногласия между послами в выборе «инициатора» выступления. По воспоминаниям Гагарина, «проект образования антибольшевистского фронта на Русском Севере, в общем, был сочувственно встречен находящимися еще в России представителями союзных держав, но французский посол Нуланс хотя и написал об этом в Париж, но заявлял, что почин в этом деле должен принадлежать англичанам, так как Север – зона их влияния (имелось в виду соглашение о разделе «сфер влияния» на территории бывшей Российской Империи, утвержденное Верховным Советом Антанты в декабре 1917 г. – В.Ц.). Заместитель же английского посла Бьюкенена Линдлей колебался, высказывал опасение, что осуществление этого проекта потребует много денег и сил и потому в данное время трудно рассчитывать на его успех. Тем не менее после заключения Брест-Литовского мира положение на Севере стало настолько тревожным, что всем этим колебаниям был положен конец».

Возможно, что колебания французских представителей сыграли определенную роль в задержке десанта в Архангельске и несвоевременности той помощи, которую предполагалось оказать участникам Ярославского восстания в июле 1918 г. (хотя Нуланс оказал финансовую помощь СЗРиС).

Более существенной была поддержка со стороны военных (генерал Пуль, адмирал Кемп), стремившихся не «выжидать», а «действовать». Заручившись обещанием военной поддержки, подпольщики активизировали свои действия по подготовке выступления. Показательны свидетельства Гагарина: «Еще задолго до прибытия на Север союзников сюда стали стекаться представители тайных белых организаций. Одни прибывали в Архангельск и Мурманск при содействии английской контрразведки в Петрограде (показательный факт помощи иностранных спецслужб в формировании антибольшевистского подполья. – В.Ц), другие – по собственному почину вступали в советские войска и учреждения, лесорубочные и сельскохозяйственные артели».

Таким образом, и на Севере использовались способы, с помощью которых осуществлялось «внедрение» в существовавшие легальные структуры, а также создавались группы (артели), используя которые можно было собрать вместе большое количество участников подполья.

Непосредственным исполнителем выступления в Архангельске был капитан 2 ранга Г. Е. Чаплин, связанный как с петроградским подпольем, так и с иностранным представителями, в частности с британским морским атташе Кроми. Благодаря своим связям с англичанами Чаплину удалось заблаговременно подготовить кадры местной офицерской организации, опираясь на которую он приступил к подготовке переворота.

Показательно и наличие в составе красноармейских частей подразделений, готовых поддержать подполье. Незадолго до высадки союзного десанта в Архангельск прибыл первый эшелон Беломорского конного отряда под командованием бывшего ротмистра Берса, формально считавшийся охраной прибывшего из Москвы председателя ревизионной комиссии Совнаркома, будущего командующего Северным фронтом М.С. Кедрова, а фактически действовавший в тесном контакте с французским представительством в Петрограде (после падения советской власти отряд участвовал в боевых действиях под Шенкурском, подчиняясь союзному командованию). Начальник сухопутных сил Беломорского военного округа, в который входил Архангельск, военспец, бывший полковник Потапов и командующий «красного флота» контр-адмирал Н.Э. Викорст «были в тайной связи с союзниками и к моменту их прибытия приложили все усилия, чтобы парализовать меры, которые были приняты Советом обороны, возглавляемым комиссаром Кедровым». Второй эшелон Беломорского конного отряда не смог продвинуться далее Вологды, а после высадки союзного десанта его офицеры были расстреляны. Именно благодаря Викорсту (ставшему в 1918–1919 гг. командующим флотилией и главным командиром портов Северного Ледовитого океана и Белого моря) на Севере не было большого влияния на матросов со стороны советских «центров» (Москвы и Петрограда), а роль местных большевистских организаций удавалось нейтрализовать.

В начале лета 1918 г. в Архангельске действовали уже две группы. Первая – под руководством северного отделения СВР, другая – военная под руководством капитана Чаплина (имевшего удостоверение офицера британской службы Томсона). В результате скоординированных действий группы Чаплина и отряда Берса 2 августа 1918 г. высадка союзного десанта прошла успешно и привела к свержению советской власти в крае (5).