Мало того, отвечая в заключительном слове на записку с вопросом о возможном возвращении Министерства сельского хозяйства в Москву, чтобы его сотрудники не тратили на дорогу по четыре часа, признал, что «вопрос заслуживает внимания», долго и путано объясняя затем, почему было принято такое решение.

Пленум ЦК КПСС одобрил предложенную Хрущевым программу химизации народного хозяйства, в том числе и его аграрного сектора. Он провозгласил главной и неотложной задачей «сосредоточение средств и усилий на создание мощной химической индустрии, чтобы в предстоящем семилетии резко увеличить производство минеральных удобрений, химических средств защиты растений и других химических продуктов для растениеводства и животноводства». На реализацию этой программы предполагалось выделить крупные капиталовложения.

Данное решение по существу означало начало разработки нового курса аграрной политики, нацеленного на последовательную, глубокую и всестороннюю интенсификацию сельского хозяйства. Уже через два месяца, в феврале 1964 г., новый пленум ЦК КПСС объявил интенсификацию генеральным направлением в подъеме сельского хозяйства, столбовой дорогой развития его производительных сил. Осуществлять ее предусматривалось по трем главным направлениям. «Широкую химизацию земледелия и животноводства» должны были дополнить «всемерное развитие орошаемого земледелия» и «внедрение комплексной механизации в сочетании с электрификацией производства». Принципиальное значение имело и указание на специализацию производства как по зонам, так и отдельных хозяйств, на дальнейшее развитие специализированных совхозов вокруг крупных городов в целях «решения задач полного обеспечения потребностей страны в овощах и фруктах».

Известной сенсацией стало выступление директора ВНИИ зернового хозяйства в Казахстане А.И. Бараева, на протяжении ряда лет подвергавшегося резким нападкам со стороны Хрущева за защиту чистых паров и пропаганду безотвальной обработки поля с сохранением стерни.

Комментируя решения пленума на совещании руководящих работников партийных и сельскохозяйственных органов 22 февраля 1964 г., Хрущев особо подчеркнул, что на реализацию данной программы уже в этом году выделены самые крупные за историю советской власти капиталовложения — 5 млрд. 400 млн. рублей. Рентабельно вести хозяйство, достойно оплачивать труд людей и обеспечивать накопления для расширенного производства позволяют, по мнению Хрущева, нынешние закупочные цены, особенно если сравнивать их с теми, что были в 1952 г.

Неожиданно зачитал он и отрывки из писем, в которых сообщалось о том, что «некоторые местные органы вопреки установленному порядку навязывают колхозам планы сева по культурам, бесцеремонно устанавливают структуру посевных площадей». Вряд ли Хрущев не ведал о том, что эта практика существует чуть ли не с момента принятия постановления ЦК 1955 г. о новом порядке планирования и что вызвана она была инициированными им самим кампаниями. Важно то, что сейчас он счел необходимым осудить ее и даже пригрозить тем руководителям, которые не сделают должных выводов:

— Возможно, что следует ввести закон (призывов было уже много), который бы карал тех, кто нарушает принятые постановления. Тогда ответственность будет не только в партийном, но и в уголовном порядке. Тогда будет меньше любителей командовать колхозами, администрировать.

«Последний романтик» или «последний коммунист», каковым его считают некоторые сегодняшние публицисты и историки, Хрущев сам был подвижником по своей натуре и хотел бы видеть таковыми всех советских людей, и в «низах», и в «верхах». Но ни там, ни тут никто, в сущности, уже не хотел или же не мог двигаться. В этом для него лично заключалась коварная ловушка: лишенная былого страха система все более и более утрачивала остатки своей эффективности, на уговоры и призывы реагировала слабо. Хрущеву хотелось бы, чтобы все его благие пожелания немедленно превращались в быль, а получалось только то, на что были способны аппарат и народ. Коренную причину этого ему было не понять, он раздражался, выходил из себя, обрушивал свой гнев на окружавших, усиливал свои нападки и на партийно-государственный аппарат.

К этому способу оправдывать себя в глазах простых людей нередко прибегают правители авторитарного склада. Часто он дает немалые результаты. Но в данном случае эффект получился обратный: популярности не прибавилось, а аппарат стал сплачиваться для отпора. Внешне все оставалось по-старому. Хрущев ругал членов Президиума ЦК, министров и генералов, местных руководителей, грозил найти им всем скорую замену. Они же публично его славословили и говорили о «великом десятилетии» его нахождения у руля партии и государства. А между собой жаловались друг другу на его своеволие и грубость. Секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов несколько раз звонил помощнику Хрущева по международным делам О.А. Трояновскому и, зная, как к тому хорошо относится «первый», просил его посоветовать Никите Сергеевичу дать возможность коллегам высказать ему все, что у них накипело. Вспоминая позже об этих звонках, Трояновский ничего не говорит о том, выполнил ли он просьбу. Вряд ли.

Хрущев готовился провести еще один пленум ЦК КПСС для рассмотрения на нем таких вопросов сельского хозяйства, как новая реорганизация руководства отраслью, ликвидация производственных колхозно-совхозных управлений и уточнение структуры партийных органов. Ничего хорошего аппарату эта перетряска не сулила. А тут еще поползли слухи, будто первый секретарь ЦК КПСС подумывает о дальнейшей судьбе колхозов. В Институте истории АН СССР в конце сентября — начале октября 1964 г. получили задание подготовить к предстоящему пленуму документальный материал о том, как проводилась сплошная коллективизация. Причем критического характера: письма крестьян, сводки о положении в деревне, высказывания представителей оппозиции и т. д., без каких-либо комментариев и оценок. Задание поступило непосредственно от вице-президента Академии наук, курирующего общественные науки, члена ЦК КПСС П.Н. Федосеева. Выполняя его, сотрудники института получили доступ к некоторым документам секретного хранения центрального партийного архива. В результате «наверх» пошел 20-страничный документ, рисующий картину своеволия властей, жесточайших репрессий и массового голода в деревне в 1932-1933 гг. По одной из версий этот критический материал должен был быть использован в работе пленума.

Однако состоявшийся в ноябре 1964 г. пленум ЦК КПСС проходил уже без Хрущева и обсуждал другие проблемы.

Итак, Хрущев все меньше и меньше устраивал административную бюрократию, включая партийный аппарат. Он, конечно, жил и действовал внутри нее, но отнюдь не заодно с нею, а в известном смысле и против нее. Вот в подобной обстановке и вызревала мысль о необходимости устранить непредсказуемого, неуправляемого и становящегося все более и более опасным лидера.

Все началось с того, что на пленуме ЦК КПСС 18-21 июня 1963 г. Хрущев произвел очередную рокировку в своем ближайшем окружении и вместо слегшего от инсульта Ф.Р. Козлова поручил исполнять обязанности фактического второго секретаря ЦК сразу же двум членам Президиума — председателю Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежневу (с оставлением его пока что на этом посту) и первому секретарю ЦК КП Украины Н.В. Подгорному.