С 10 по 13 мая Жуков находился в Москве, где изучал планы летнего контрнаступления. 14-го он приехал к Рокоссовскому на Центральный фронт. Немецкое наступление, намеченное на 15-е число, не началось. Общая тревога, объявленная 19-го, также оказалась ложной. Жуков пробыл на выступе до 26 мая, проверяя малейшие детали подготовки к обороне, мероприятия по которой приобрели невообразимый размах. Войска, сосредоточенные вокруг Курска, устроили минные поля, ловушки, перекопали многие тонны земли, соорудили земляные и бетонированные укрепления. Военная история еще не видела ничего подобного. Было сооружено восемь оборонительных рубежей общей глубиной 300 км. Каждая представляла собой лабиринт траншей, дотов и дзотов, минных полей (был установлен миллион мин!), проволочных заграждений. Каждый дом, хутор, деревня были укреплены. Берега рек были обтесаны под углом 90°, чтобы не позволить вражеским танкам преодолеть их вброд. Жуков всюду ездил, все видел, все проверял. Особенно он заботился о создании специалистами инженерных войск противотанковой борьбы. Для одной только 13-й армии Центрального фронта он предписал создание трех оборонительных рубежей со 158 укрепленными противотанковыми пунктами, с 300 позициями для артиллерии и ПВО. Из воспоминаний всюду сопровождавшего его шофера Бучина: «Если чем и запечатлелось в памяти Курское побоище – думаю, так точнее называть полдень Великой Отечественной, а не Курская битва, – так это земляные работы в поле. По всему фронту и тылу на сотни километров на восток каждый день мелькали лопаты, подальше от фронта ревели экскаваторы, вывозили и привозили грунт. Натужно хрипели изношенные двигатели грузовиков, доставлявших бревна, мотки колючей проволоки, бетонные и стальные конструкции. Муравейник! […] День за днем, неделя за неделей Жуков объезжал Курский выступ. Он вникал в мельчайшие детали строительства укреплений, установки заграждений»[608].

Жуков не знал, что германские руководители никак не могли договориться относительно даты начала операции «Цитадель» – наступления на Курск. Манштейн хотел как можно скорее начать наступление. Модель, как и Гудериан, генерал-инспектор танковых войск, против этой операции. Его начальник, Клюге, – за. Гитлер, боявшийся потратить впустую свой последний патрон, ждал, пока с заводов начнут поступать новые тяжелые танки «Пантера» и «Тигр», которые, вместе с самоходными артиллерийскими установками «Фердинанд», должны были наверняка прорвать советскую оборону. Цейтцлер, начальник Генерального штаба ОКХ, бывший поначалу сторонником «Цитадели», затем выступил против нее. Разноголосица достигла высшей точки. И вот 21 июня Гитлер решил, что «Цитадель» начнется в начале июля.

С 26 по 31 мая Жуков находился на своем излюбленном участке – на Западном фронте. Он помог Соколовскому разработать план наступления на Смоленск – цель, остававшуюся недосягаемой для него с начала 1942 года. Затем, после пяти дней, проведенных Жуковым в Москве, Сталин 5 июня направил его на Юго-Западный фронт к Малиновскому и к его соседу слева – на Южный фронт, Толбухину. На этот раз речь шла о том, чтобы по окончании операции под Курском подготовить освобождение крупного промышленного района Донбасс. Жуков добавил, что здесь же возможно произвести отвлекающую операцию, если таковая понадобится во время сражения за Курск, что и произойдет. Особую заботу он проявлял о стыках фронтов, в первую очередь Воронежского и Юго-Западного. Соединение оборонительных систем, совместная организация артиллерии, радиосвязь, согласованные планы контратак – все это было тщательно разработано, а затем проверено на картах. У всех в памяти еще была харьковская катастрофа 1942 года, одной из основных причин которой явилось отсутствие связи между фронтами. С 16 по 28 июня маршал работал в Ставке. Немцы все еще не начинали наступление, и напряжение усиливалось. Сталин был сильно обеспокоен: что, если Гитлер тоже сделал выбор в пользу стратегической обороны? Не лучше ли атаковать сейчас, рискнуть нанести упреждающий удар? Переносить мучительное ожидание, воздерживаться от необдуманных действий Жукову помогали его холодный ум и стальные нервы. Все разведданные говорили о том, что Клюге и Манштейн накапливают значительные силы против северного и южного фасов Курского выступа. Возможно, именно желание начать наступление побудило Сталина отправить Жукова 30 июня на Брянский фронт. До 2 июля он объезжал армии, которым предстояло участвовать в наступлении на Орел (операция «Кутузов») – остававшийся втайне удар против IX армии Моделя. 4 июля он вернулся на КП Рокоссовского на Центральном фронте. Немцы активизировались. Участились налеты авиации и пристрелочная стрельба артиллерии. Около 01:30 ночи по московскому времени командующий 13-й армией Пухов доложил, что его люди захватили сапера из немецкой 6-й пехотной дивизии. Этот человек, некий Фермелла, рассказал, что общее наступление назначено на 3 часа утра. Жуков тут же приказал начать упреждающую артподготовку, не запрашивая разрешения Сталина, и велел подняться в воздух 600 самолетам, чтобы подавить на земле силы люфтваффе. В этот момент позвонил Верховный. «Я почувствовал, что Верховный находится в напряженном состоянии, – пишет Жуков. – Да и все мы, несмотря на то что удалось построить глубоко эшелонированную оборону и что в наших руках теперь находились мощные средства удара по немецким войскам, сильно волновались и были крайне возбуждены. Была глубокая ночь, но сон как рукой сняло»[609]. Жуков, как и Сталин, мучился вопросом: сумеет ли в этот раз Красная армия остановить немецкое летнее наступление? Первые две меры оказались малоэффективными. Артиллерия причиняла незначительный ущерб немцам, а советская авиация понесла большие потери: она лишилась нескольких сотен самолетов и уступила на день господство в воздухе своему противнику.

Курская битва началась 5 июля 1943 года. Никогда прежде такое огромное количество людей и техники не вступало в бой на столь небольшом пространстве: 2 миллиона солдат и офицеров, 6000 танков, 29 000 орудий и минометов, 3800 самолетов. Соотношение сил было в пользу советской стороны: 2: 1 в пехоте, 1,5: 1 в танках, 4: 1 в артиллерии; в авиации силы сторон были равны. Кроме того, немцы не имели такого преимущества, как внезапность. Зато у них появились новые мощные танки, а танкисты были лучше подготовлены. Способности командующих были равны: Модель и Клюге на севере против Рокоссовского и Жукова; Манштейн, Гот и Кемпф на юге против Ватутина, которого контролировал Василевский. Бесспорно, обе стороны выставили свои лучшие войска. Немецкий план заключался в нанесении двух ударов в направлении Курска: один по северному фасу выступа, другой по южному. Советская сторона имела крупный козырь – Степной фронт, командующим которым был назначен Конев. Развернутый за Центральным и Воронежским фронтами на полосе протяженностью 400 км к востоку от Орла и Воронежа, он составлял резерв из шести армий (в том числе 5-я гвардейская танковая армия) общей численностью 573 000 человек, 1639 танков и 563 самолета. В случае прорыва немцев Жуков и Василевский имели средства остановить их.

Курская битва и две контрнаступательные операции советских войск «Кутузов» и «Румянцев» (лето 1943 г.)