Мятеж моряков не только оскорбил национальную гордость, но и разрушил ту хрупкую уверенность в будущем Британии, которую только что удалось восстановить, создав национальное правительство. В среду, 16 сентября, золотой запас Банка Англии сократился на 5 млн фунтов; в четверг — на 10; в пятницу — на 18; и наконец, в субботу он за полдня сократился еще на 10 млн фунтов. Еще полмесяца — и банковские хранилища могли оказаться совершенно пустыми. В понедельник, 21 сентября, правительство внесло билль о приостановке действия Акта о золотом стандарте[158] от 1925 г.; принятый во времена руководства Черчилля министерством финансов, этот чрезвычайно спорный документ требовал от Банка Англии продавать золото по фиксированной цене. Национальное правительство было создано именно для того, чтобы избежать применения этого опасного и, как считалось, вызывающего инфляцию экономического лекарства, потому через месяц после его прихода к власти от него отказались.

Вопреки опасениям отказ от золотого стандарта прошел довольно безболезненно. Банкноты не превратились в фантики, а девальвация фунта стерлингов стимулировала британский экспорт. Эта мера также оказалась удобным предлогом для того, чтобы «обратиться к стране». Билль о национальной экономии, против которого яростно выступали Гендерсон и его когорта, прошел в палате общин 309 голосами против 249, что было явно недостаточно для меры, предназначенной олицетворять национальное единство. Призывая к проведению всеобщих выборов, консервативный элемент правительства надеялся увеличить свое влияние за счет расколотой лейбористской партии, чтобы фактически править Британией. Лозунг консерваторов «Соблюдайте осторожность» не помог им победить на всеобщих выборах 1929 г., но с учетом последних событий он приобрел новый, причем весьма убедительный оттенок.

Однако чтобы реализовать этот оппортунистический курс, все еще требовалось преодолеть два препятствия. Придя к власти в качестве чрезвычайной администрации, национальное правительство дало обещание не выходить на всеобщие выборы как коалиция. Это обещание оказалось теперь нарушено заявлением, что отказ от золотого стандарта требует продемонстрировать национальное единство. Но если выборы будут проходить с предвыборным манифестом, общим для всех трех партий, то как удастся примирить в нем требования консерваторов о тарифной реформе с приверженностью лейбористов и либералов принципам свободной торговли?

Король, который после приведения к присяге национального правительства, состоявшегося 26 августа, продолжил свой отдых в Балморале, а 29 сентября вернулся в Лондон и сразу же оказался втянутым в еще один правительственный кризис. «У меня сейчас напряженное время, так как приходится встречаться с массой людей, — писал он герцогу Йоркскому, — но я собираюсь сделать все, от меня зависящее, чтобы эта старая посудина не налетела на скалы».

Во время формирования национального правительства сэр Герберт Сэмюэл своей ясностью ума произвел на короля сильное впечатление. Теперь же упорной приверженностью принципам свободной торговли он только раздражал суверена. Король записал в дневнике: «Он совершенно невозможен, чрезвычайно упрям и говорит, что не желает и слышать о тарифах и что консерваторы и либералы в парламенте зашли в тупик. Один Бог знает, что тут можно сделать… Очень беспокоюсь насчет политической ситуации и не вижу никакого выхода».

На состоявшейся 3 октября аудиенции Макдональд заявил королю, что кабинет день за днем спорит над формулировкой обращения к стране, но не может достичь соглашения. За этим последовал уже хорошо знакомый диалог. Премьер-министр заявил, что потерпел неудачу и теперь должен уйти. Король ответил, что отказывается принять его отставку, поскольку тот является единственным человеком, который может справиться с нынешним хаотичным состоянием дел. Однако в глубине души король был так же удручен, как и его премьер-министр. Он даже собирался советоваться относительно реорганизации правительства с генералом Сматсом, который в то время оказался в Лондоне. И все же кабинет сам преодолел возникшие препятствия. Национальное правительство будет просить у страны «мандат на лечение», то есть свободу использовать любые экономические рецепты, даже тарифы. Однако само это вызывающее разногласия слово произнесено не будет или по крайней мере окажется скрыто какой-нибудь обманчивой формулировкой. С облегчением услышав о том, что его министры пришли хоть к какому-то соглашению, король с радостью принял эту расплывчатую формулировку. Парламент был немедленно распущен, а на 27 октября 1931 г. назначены всеобщие выборы.

На ближайшие три недели король отбросил присущую ему беспристрастность. «Конечно, Вы собираетесь голосовать?» — спросил он Ханки после заседания Тайного совета. Ханки, однако, пояснил, что как секретарь кабинета и секретарь Совета должен держаться в стороне от политики партий, потому после войны еще ни разу не голосовал. «Теперь все по-другому, — сказал король. — Я хочу, чтобы национальное правительство получило все голоса, какие только можно. Это, — добавил он, — приказ».

27 октября король записал: «Мы с Мэй ужинали одни. Слушали по радио сообщения о выборах и радовались тому, что национальное правительство везде выигрывает места».

Это оказалась самая убедительная победа за всю историю выборов. Последователи Гендерсона потеряли более 200 мест. Кроме Лэнсбери, все члены бывшего лейбористского правительства, выступавшие против Макдональда, лишились своих мандатов. Национальное правительство получило 558 мест, до предела ослабленная оппозиция — всего 56.

«Дай, Господи, теперь немного мира и меньше беспокойства», — записал на следующий день король. Победу он отпраздновал тем, что побывал вместе с семьей в «Друри-Лейн», на пьесе Ноэля Коварда «Кавалькада». В конце представления, стихийно демонстрируя патриотизм, присутствующие встали и спели национальный гимн. Спустя несколько дней король говорил Менсдорфу: «Результаты выборов превосходны, и это доказывает, что наши люди мыслят совершенно разумно. Я достаточно хорошо знаю своих соотечественников, чтобы понимать, если им говорить правду, какой бы неприятной она ни была, они обязательно проявят здравый смысл и сделают все, как надо и когда надо. Я думаю, мы показали хороший пример другим странам, и надеюсь, что это придаст им немного устойчивости».

Выборы можно было истолковать как триумф Макдональда, однако они также знаменовали собой начало череде его постоянных унижений. Почти вся лейбористская партия презирала его за предательство; консерваторы, от поддержки которых зависело его политическое выживание, все больше игнорировали премьер-министра и даже подвергали насмешкам. В первые дни ноября Уиграм сделал следующую запись, касающуюся предстоящей реорганизации правительства: «Король виделся с господином Болдуином, который сказал Его Величеству, что премьер-министр колеблется и не может составить мнение относительно нового кабинета, к тому же не слишком продвинулся относительно его состава. Каждый новый посетитель может заставить его передумать».