«Смерть?» — произнес Донай, но голоса не услышал.

Он не ждал ответа, но вдруг пришло знание, что именно некий образ Стихии уже много-много часов удерживает его на краю существования, не позволяя телу раствориться в убаюкивающем вакууме.

«Это всего лишь выдумка экзистора», — попытался убедить себя Ви-Брук, но как ни старался сконцентрироваться на чем-либо действительном, вокруг неизменно висела фантастически кромешная темнота.

Бесцельное созерцание собственного «я», единственного, что присутствовало во мраке, продолжалось еще неопределенное время, и чем глубже уходил рассудок, тем больнее и больнее буравило сердце одиночество. И когда сознание готово было закрыться, спасаясь от изнуряющей бесплодной думы, Донай неожиданно ясно вспомнил момент, как стоя на вершине башни в замке Дымиуса, оттолкнул затянувшуюся Игру с самим собой и понял, что нужен Белому князю. Тогда он шагнул вслед за братом в Пути Судьбы, без сожаления переступив барьер внутри себя.

Бездна Каллиста медленно уводила в прошлое. Удовлетворенность и тщеславие — пособники гордыни, заполнявшие нереальное, созданное как подобие сущности экзистора пространство, принялись стучаться в душу пленника.

«Нет! — будь у Синего князя возможность, он сжал бы кулаки. — Оливул! Я найду тебя, брат!» В ушах поднялся неописуемый гул. Чернота лопнула. Тонкий лучик света нарисовал на стене серую дорожку и утонул в вязкой слизи, обитавшей между щелей. Донай обнаружил, что стоит по колено в зловонной луже на дне вполне материального колодца, куда с огромным трудом прорвался угасающий солнечный свет.

— Смерть! — выкрикнул он прежде, чем успел внять собственному рассудку.

Ладонь сомкнулась на эфесе, и сталь полыхнула заревом заката. Оглушенный бурей вырвавшихся из заточения чувств, Донай непонимающе смотрел на Меч.

«Ты освободил меня, — подкрался беззвучный голос. — Я больше не играю роль, я вновь сущее».

От стены отделилась тень. Ви-Брук вздрогнул всем телом и, рефлекторно перехватив эфес, изготовился к бою, однако ощущение опасности промелькнуло и исчезло. Он быстро оглянулся по сторонам, опять перевел взгляд на тень, слишком уж похожую на его фигуру, и догадался: не имея носителя, Стихия Смерти воспользовалась для общения с Витязем частью его самого.

— Откуда ты? — задал он вопрос, и слова глухим перепевом отразились от стен.

«Я было всегда. Можно заставить Мир не слышать меня, но я есть. Я одно из тех, что всюду».

— Смерть, — Донай шагнул к тени, но та не приблизилась ни на вершок. — Смерть, почему ты не в камне?

«Пока ты блуждал во тьме, Огонь видел Твердь в оковах. Полководцу сил ее грозит беда. Иди на битву, мой Витязь, а я остаюсь с тобой, как повелось, в стали твоего клинка».

Каменный колодец, затхлая вода, черные от гнили стены. Никаких признаков только что присутствовавшего здесь фантома не было. Возможно Ви-Брук и занялся бы поиском источника странного образа, но мысль о брате заставила вмиг забыть о посторонних проблемах.

— Оливул, — он стиснул зубы. — Если с твоей головы упал хоть один волос, великолепный мерзавец может считать себя покойником!

Донай убрал меч в заплечные ножны и повернулся к бледному лучу, упрямо царапающему многовековые стены. Он проследил взглядом за спасительной нитью порожденной огнем и, решив не считать, сколько саженей вверх предстоит ползти, нащупал первую доступную щель между камней, подтянулся и начал восхождение.?

Томный зной раннего вечера вальяжно шествовал на запад, и море, сменившее искрящийся зелено-голубой наряд на строгие синие покрывала, приветствовало приближающуюся ночь. Грег-Гор летел над волнами, стараясь сохранять постоянную скорость, но стоило одной из голов бросить взгляд на блеклый неровный диск луны, проявляющийся в небе, крылья сами собой начинали работать быстрее, и эти рывки изматывали больше, чем многочасовой полет. А залив, где лежал остров колдуна, до сих пор не был виден.

Опасаясь потеряться над необъятными океанскими просторами, Грег-Гор взял за правило двигаться вдоль земли, но поздно заметил, что береговая полоса, будто насмехаясь, то уводит его вглубь суши кривыми заливчиками, то выбрасывает в море длинными песчаными косами. И когда он уже решился оторваться от надежного ориентира, на высоком утесе впереди показалась неподвижная фигура человека. Не узнать Каляду было невозможно. Дракон издал трубный клич и устремился к капитану.

«Оливул в плену у экзистора! — крикнул он издали. — Я должен успеть туда до заката!» Он намеревался сделать круг над Серафимой и, не прерывая полет, продолжить путь, но та призывно махнула ему рукой, и до сдвоенного сознания донеслась ментальная речь.

«Я знаю, время дорого. Но ты не поможешь брату, если будешь продолжать поиск вслепую».

Черный князь шумно опустился на землю. Каляда шагнула к нему сквозь клубы поднятой пыли.

— Люди кланоида рассказали мне о здешнем экзисторе и предоставили возможность изучить местность по своим картам, — вслух заговорила она. — Я передам эти знания тебе.

Серафима опустила руки на обе склонившиеся к ней головы. Грег-Гор опомниться не успел, как на него хлынул поток энергии Посредника. Единение разумов было коротким. Женщина отступила от друга и, пока тот разыскивал в калейдоскопе обрушившихся на него новых образов картины окружавшей реальности, сказала:

— Кочевники приблизились к Первому Экзистедеру так, что в нашем распоряжении остаются не дни, а часы. Мир укрыт Игрой, и Космос не смог дотянуться до Оливула и Доная. Надежда на тебя, Грег-Гор. Как только найдешь братьев, уходите в Надмирье, мы будем ждать вас на Путях. Если же почувствуешь малейшую опасность, раскрывай Структурные врата и зови на помощь. Помни, на кон поставлено существование Судьбы.

«А где остальные, капитан? Где Крылатый Волк?» — Данила и Пэр несколько минут назад увели Волка из Мира. Сенсорное поле Юлии я чувствую неподалеку. Я ее найду. А ты мчись быстрее ветра, мой мальчик. Ты теперь знаешь, куда лететь.

Юлька всегда знала, что любым силам, тем более человеческим, существует какой-то предел, а теперь сама того не желая, доказывала обратное. Она топала по высокой траве, спотыкалась о кочки и норы, ухала в промоины, и всякий раз, ткнувшись лицом в сухую землю, считала, что подняться уже не сможет. Но поднималась, хотя ноги казались обвернуты железом, через которое постоянно пропускали электрический разряд.

Будучи не в состоянии думать о чем-либо существенном, она механически следила за своей тенью. И когда из тощей девчонки со снопом взъерошенных волос на головке превратилась в долговязого монстра с ершистым гребнем, она остановилась и испуганно оглянулась. Рыжий диск солнца висел над самой землей. У девушки защемило сердце. Она не могла понять, почему так ужасает ее этот закат. До моря оставалось всего несколько верст, Вода жаждала встречи с избранницей, раскинув перед ней свои просторы, но в душе непреклонно зрело ледяное семя беды, и мысли путались в беспорядке нераспознанных чувств, страшась врезаться в столб жестокой правды.