Больше в комнате никого не было.

Лорд Вандаарифф по-прежнему не обращал внимания на Чаня, его взгляд был сосредоточен на бумаге. Чань вспомнил о главной своей миссии — найти тайный ход в большой зал. Ничего похожего он здесь не видел. На дальней стене за столом располагалась главная дверь кабинета, но других, кажется, здесь не было.

Когда Чань шагнул вперед, что-то привлекло его внимание; краем глаза он увидел картину у себя за спиной. Он снова бросил взгляд на Вандаариффа — тот вообще не замечал Чаня — и открыл дверь до упора. Перед ним была еще одна картина Оскара Файляндта. Полотно напоминало изнанку холстов с фрагментами «Благовещения» и на первый взгляд казалось абсолютной абракадаброй. Картину покрывали штриховые линии, на самом деле представлявшие собой плотную вязь символов и диаграмм. Общие очертания формулы напоминали подкову… Как подумал Чань, это были математические уравнения в форме Харшморта. А еще, решил Чань, в этих очертаниях было что-то эротическое — дом в виде подковы и встроенное в него неестественно длинное крыло главного зала. Какие бы магические смыслы ни несла эта конфигурация, не вызывало сомнения, что корнями она уходила и в символику пола. Чань не знал, каким образом это связано с церемонией в зале или с Вандаариффом. И тем не менее… он попытался вспомнить, когда Вандаарифф приобрел и перестроил тюрьму Харшморт — не больше года или двух назад. Кажется, агент в галерее сказал им, что Файляндт умер пять лет назад? Это было невозможно: магическое полотно на двери явно было творением того же художника. Может быть, Файляндт и не умер вовсе? Может быть, он находится где-то здесь и даже по собственной воле, но если вспомнить, в какой мере Вандаарифф и д'Орканц эксплуатировали все его изобретения, то, видимо, он все же содержался здесь пленником, а то и того хуже — пал жертвой собственной магии и его сознание перетекло в стеклянную книгу, чтобы им пользовались другие.

И тем не менее (даже на грани отчаяния Чань не мог противиться желанию ухватиться за эту соломинку надежды), если Файляндт жив, то его можно найти! У кого еще могут они узнать, как противостоять воздействию стекла или избавляться от него? С болью в сердце Чань понял, что это давало какой-то, сколь угодно малый шанс даже Анжелике. Сердце его разрывалось на части между решимостью спасти Селесту и последней его мыслью воскресить Анжелику; это было невозможно. Файляндт мог быть где угодно — он мог быть заперт в клетке, мог сходить с ума в каком-нибудь забытом богом уголке… или же если он сохранил умственные способности, то его могли сделать своим сообщником заговорщики во главе с графом д'Орканцем.

Чань снова посмотрел на картину. Это была карта Харшморта… а еще и магическая формула ошеломляющей сложности… и к тому же явно сомнительного характера. Сосредоточившись на карте (потому что в магии он не разбирался, а для разгадывания символов у него не было времени), он сумел найти точку в доме, где теперь находился. Нет ли здесь указания, как попасть отсюда в большой зал и в тюремную башню внутри него?

Сам кабинет был отмечен (его знаний греческого хватило, чтобы узнать это) буквой альфа, а над ней, словно значок степени, располагалась крохотная омега… от этой омеги шла четкая штриховая линия к целой группе символов, обозначающих зал. Чань оторвал взгляд от полотна. Если эта комната обозначалась как альфа, то где в ней можно найти омегу? По его понятиям, она должна была находиться сразу за столом Вандаариффа… где стена была закрыта тяжелым занавесом.

Чань быстро подошел к этому месту, внимательно наблюдая за Вандаариффом. Тот все еще не отрывался от своих записей — за то время, что Чань здесь находился, лорд исписал половину длинного листа. Вандаарифф, возможно, был самым влиятельным человеком в стране (а может, даже на континенте), и Чань не смог воспротивиться обуявшему его любопытству. Он подошел поближе к столу (его вонючая одежда должна была бы даже святого оторвать от молитвы), чтобы заглянуть в застывшее, бесстрастное лицо Вандаариффа.

Кардиналу Чаню показалось, что глаза Роберта Вандаариффа не видят вообще ничего. Они были открытыми, но остекленевшими и мутными (мысли за ними витали где-то далеко), и взгляд их был направлен на поверхность стола, но не на бумагу, а в сторону. Чань наклонился еще ближе и посмотрел на лист (голова Чаня была у самого плеча Вандаариффа, но тот по-прежнему никак не реагировал на его присутствие). Насколько мог судить Чань, лорд документировал какую-то финансовую сделку (причем в мельчайших подробностях), связанную с морскими перевозками, с банками в Макленбурге и Франции, со ставками, рынками, акциями, датами выплат по долговым обязательствам. Чань увидел, как Вандаарифф закончил лист и быстро перевернул его (при этом неожиданном движении рук лорда Чань отпрянул назад) и продолжил с середины фразы наверху чистой стороны. Чань посмотрел на пол за столом и увидел множество длинных листов бумаги, полностью исписанных, словно Роберт Вандаарифф освобождал свой мозг от всех финансовых секретов, которыми когда-либо владел. Чань еще раз посмотрел на мелькающие пальцы, завороженный нечеловеческой настойчивостью быстрого пера; еще он отметил, что кончики пальцев лорда посинели… хотя в комнате не было холодно, и синева была еще ярче под бледной плотью — такого Чань еще не видел у живых людей.

Он отошел от лорда, превратившегося в живой автомат, нащупал занавес у себя за спиной, отодвинул его в сторону и увидел простую дверь на замке. Он достал свою связку ключей, выбрал один и вдруг уронил их. Внезапно его наполнил страх оттого, что он находится в присутствии лорда Вандаариффа, о чем последний и не подозревает, царапая своим пером по листам бумаги. Чань подобрал ключи и резким, нетерпеливым движением изо всех сил ударил ногой по дереву рядом с замком. Ударил еще раз и увидел, что на двери появилась трещина. Ни шум, ни оставленные следы не беспокоили его. Он ударил еще раз, и дерево вокруг замка подалось. Он со всей силы надавил плечом, дверь распахнулась — и он оказался в изгибающемся каменном туннеле, конец которого терялся где-то внизу.

Лорд Вандаарифф так и не шелохнулся, если не считать движений его неутомимой руки. Чань потер плечо и пустился бегом.

* * *

Туннель был вымощен ровными плитками и ярко освещен газовыми светильниками, размещенными через равные промежутки наверху. Коридор плавно загибался на протяжении приблизительно ста шагов, после чего Чань был вынужден сбавить скорость. Это оказалось как нельзя кстати, потому что, когда он остановился перевести дыхание (опершись о стену одной рукой и выплюнув еще один кровавый комок изо рта), до него издалека донесся гул голосов, распевающих песню. Впереди туннель резко поворачивал вправо — к большому залу. Будет ли там охрана? Хор поющих голосов заглушал все другие звуки. Доносился он снизу… от тех, кто размещался в зарешеченных ложах! Чань встал на колени и осторожно заглянул за угол.

Туннель переходил в узкие мостки с цепными перилами по обеим сторонам и исчезал в черной зловещей металлической башне, поднимавшейся к каменному потолку. Сквозь металлическую решетку мостков проникал звук песнопения. Чань посмотрел вниз, но освещение было слабоватым, а видел он плохо и потому толком не сумел разглядеть, что происходит внизу. В конце мостков была оставленная открытой металлическая дверь, массивная, с тяжелым замком и металлической щеколдой. Чань остановился перед самой дверью, подождал, прислушался и, никого не услышав, проскользнул в темноту и оказался на винтовой лестнице.