Все мои доводы исчерпывались одним:

– Мы нуждались в этих сведениях.

– Разумеется, нуждались. А теперь представь, каково мне было смотреть Ризу в глаза и говорить, что сама не знаю, где ты? Приятно сознавать, что ты ловко меня одурачила?

Ногти Мор скребли по щекам, еще больше размазывая грязь и следы крови.

– Я думала, что ты сообразительнее. И… порядочнее.

Ее слова превратились в огненную полосу, которая прожгла меня насквозь.

– Я не собираюсь это слушать.

Я повернулась, чтобы уйти, но Мор крепко схватила меня за руку:

– Нет, послушай. Риз может улыбаться и всем дарить прощение, но это не освобождает нас от ответственности перед ним. Ты – моя верховная правительница. Я и все мы должны тебе помогать. А получается, что ты нам не доверяешь и не нуждаешься в нашей помощи. Более того, считаешь нас досадной помехой твоим замыслам, которые тебе понадобилось осуществлять в одиночестве. Как мы должны себя при этом чувствовать? Молча глотать твое вранье?

– Ах, тебе захотелось поговорить о вранье? – вдруг вырвалось у меня.

Я жалела, что не убила Ианту собственными руками. Это дало бы выход гневу, бурлящему в душе.

– А как насчет того, что ты каждый день врешь себе и всем нам?

Мор замерла, но моей руки не выпустила.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь.

– Отчего же? Знаю. Почему ты не сделаешь шаг навстречу Азриелю? Зачем позвала Хелиона в свою постель? Тебе это не принесло никакого удовольствия. Я видела, какой подавленной ты была на следующее утро. Так что, прежде чем обвинять других во вранье, получше посмотри на себя.

– Довольно, – прошипела Мор.

– Что, не нравится, когда гладят против шерсти? Когда лезут в твои замыслы? Вот и мне не нравится.

Мор выпустила мою руку:

– Убирайся.

– С радостью, – огрызнулась я.

Я вышла, не оглядываясь. Наверное, Мор слышала не только мои шумные шаги по чавкающей глине, но и стук бешено колотящегося сердца.

Где-то шагов через двадцать меня нагнала Амрена со свертком в руках:

– История повторяется. Стоит мне остаться дома, как кто-то из вас обязательно вляпается в дерьмо по самые уши.

У меня не хватило сил улыбнуться Амрене. Я едва подняла голову. Амрена обернулась. Она почуяла, с кем я только что рассталась, и уловила запах ссоры. Я молча пошла рядом, поскольку мы обе держали путь к нашему шатру.

– Ты не очень-то на нее дави, – сказала Амрена. – Есть правда, которую даже Морригане не выдержать.

Гнев, сжигавший меня, сменился каким-то холодным, тяжелым и тошнотворным чувством.

– Мы все ссоримся время от времени, – продолжала Амрена. – Вам обеим надо поостыть. Завтра поговорите.

– Ладно.

Амрена тряхнула волосами. Она хотела сказать еще что-то назидательное, но мы уже пришли к шатру.

Там Риз и Азриель осторожно усаживали Кассиана на стул у стола, заваленного всякой всячиной. Лицо главнокомандующего сохраняло прежнюю бледность. За это время ему нашли рубашку и смыли кровь с лица и рук. Кассиан тяжело привалился к спинке… Должно быть, настоял на своем участии. Риз пригладил ему спутавшиеся волосы. Чувствовалось, эта рана тоже зарубцевалась.

Риз видел, в каком состоянии я вошла. Он вопросительно посмотрел на меня. Я покачала головой, сказав по связующей нити: «Потом объясню».

Его когти ласково царапнули по внутренним слоям моей защиты. Меня это несколько успокоило.

Амрена вывалила на стол Книгу Дуновений. И стол, и земля у нас под ногами содрогнулись. Сила, распространяемая Книгой, заполнила все пространство шатра. Я сдерживалась, чтобы не передернуть плечами.

– Вторая и предпоследняя страницы, – сказала я. – Суриель утверждал, что там ты найдешь искомый ключ, который позволит погасить силу Котла.

Должно быть, Риз успел рассказать Амрене о случившемся и послать за Нестой. Моя сестра появилась через несколько минут: отодвинув тяжелый полог, молча подошла и встала у стола.

– Ты не забыла их захватить? – спросил у Амрены Риз.

Ноги Несты чуть ли по колено были в грязи. Встав напротив Кассиана, она бросила на него долгий внимательный взгляд. Лицо Несты оставалось бесстрастным, но ее пальцы слегка дрожали. Неста поспешно сжала их в кулак и повернулась к Амрене. Наверное, моя сестра простояла на краю холма до самого конца сражения. Скорее всего, она видела, как ранили Кассиана.

Амрена полезла в карман своего светло-серого плаща и достала оттуда черный бархатный мешочек. Мешочек тоже полетел на стол; когда он упал, послышался странный клацающий звук.

– Кости и камни, – пояснила Амрена.

Неста скептически наклонила голову.

«Твоя сестра сразу же согласилась прийти, – сказал мне по связующей нити Риз. – Думаю, ранение Кассиана удержало ее от стычки».

Или убедило начать стычку не с нами.

Неста взяла со стола мешочек.

– Мне что, нужно бросить кости на манер уличных шарлатанов? – недоверчиво спросила она. – И они покажут, где находится Котел?

– Что-то вроде этого, – усмехнулась Амрена.

Тонкие пальцы Несты с черной каймой грязи под ногтями развязали тесемки бархатного мешочка. Перевернув его, моя сестра вытряхнула на стол его содержимое: три камешка и четыре кости. Судя по коричневому цвету и блестящей поверхности, кости эти были очень старыми, если не сказать – древними. Цвет камешков напоминал лунную белизну. Все три были гладкими, как стекло. Каждый украшала тонкая, почти стершаяся, незнакомая мне буква.

Видя замешательство Несты, Амрена пояснила:

– Камешки обозначают лики Матери. А кости… Шарлатаны, как ты их назвала, утверждают, что кости тоже нужны. Но зачем – хоть убей, не помню.

Неста хмыкнула. Риз тоже.

– Значит, я должна потрясти их в сомкнутых ладонях и бросить на стол? – спросила Неста. – И что мне покажет их узор?

– Это мы узнаем по ходу дела, – устало ответил ей Кассиан. – Сначала просто подержи их в руках и подумай о Котле.

– Не совсем так, – вмешалась Амрена. – Ты должна устремить к Котлу свой разум. Найти нить, которая связывает тебя с Котлом.

Я невольно замерла. Камешки и кости лежали на ладони Несты. Она не торопилась закрывать глаза.

– Мне нужно… дотронуться до него? – спросила Неста.

– Ни в коем случае, – поморщилась Амрена. – Тебе нужно приблизиться к нему, но в общение не вступать.

Неста и сейчас не пошевельнулась. Недавно она признавалась мне, что воспоминания о погружении в Котел мешают ей мыться в обычной купели.