И уж совсем худо в нашей исторической науке обстоит дело с выявлением младших командиров, красноармейцев и краснофлотцев, ставших безвинными жертвами кровавой деспотии. Кстати, это не мог не заметить такой внимательный исследователь, как Роберт Конквест. Совершенно справедливо он еще 30 лет тому назад отмечал, что в советских источниках гораздо больше материалов о пострадавших партийцах, чем о судьбе «простого советского человека». Конечно, основной удар человекоубийственной машины «ВКП(б) – НКВД» был направлен против начсостава и прежде всего на высокопоставленных «заговорщиков». Но попадали «в расход» и рядовые. Мне удалось установить, что 4 сентября 1937 г. Военная коллегия Верховного суда СССР по обвинению в участии в военно-фашистском заговоре приговорила к расстрелу трех красноармейцев Московской Пролетарской стрелковой дивизии (Н.Я. Балашов, Г.Е. Лопато, А.И. Польщиков). Их расстреляли, а в мае 1956 г. выяснилось, что несправедливо, приговор отменили, красноармейцев посмертно реабилитировали. Так же обстояло дело и с краснофлотцем М.Ф. Клунко, расстрелянным по приговору Военной коллегии в мае 1938 г.

Конечно, расстрельные приговоры по отношению к красноармейцам применялись гораздо реже, чем к высшему, например, начсоставу. В основном их судили по ст. 58–10 УК РСФСР («антисоветская контрреволюционная пропаганда и агитация»).

Данные о количестве осужденных военными трибуналами РККА красноармейцев и краснофлотцев см. в таблице 13. Данные по начсоставу от среднего и выше показаны без учета осужденных Особым совещанием НКВД СССР и другими несудебными органами.

Таблица 13[70].

Динамика судимости военнослужащих кадрового состава РККА за контрреволюционные преступления 1936–1940 гг.

В заключение хотелось бы отметить очень высокий процент расстрельных приговоров при осуждении начсостава, особенно высшего, в 1937–1938 гг. и их немедленное исполнение. Это было явное «усовершенствование», внесенное «сталинской юстицией» в дело безжалостного скорейшего физического уничтожения своих «неблагонадежных» классовых оппонентов. Для сравнения напомню годы массовых казней в России в 1905–1909 гг. Царизм беспощадно мстил плебеям, осмелившимся замахнуться на помазанника Божьего. Повсюду по стране действовали военно-окружные и военно-полевые суды, которые с 1905 по 1908 г. и за три месяца 1909 г. вынесли революционерам (в том числе и тысячам террористов, особенно эсеровских) 4797 смертных приговоров. Но казнено было меньше половины приговоренных – 2353 человека. Таким образом, процент исполнения смертных приговоров в годы столыпинской реакции, после кровавой революции равен 49,3 %44.

Совершенно по-иному (по крайней мере, что касается военных) обстояло дело с приведением расстрельных приговоров в 1937–1938 гг. – в, казалось бы, идиллически мирные годы 20-летия Октябрьской революции. Как уже говорилось ранее, в 1937–1938 гг. приговоренным к смертной казни официально запрещалось не только обращаться с кассационной жалобой, но даже с просьбой о помиловании. И такой приговор должен был приводиться в исполнение в течение 24 часов с момента его вынесения. И приводился неукоснительно. А чтобы не было какого-либо промедления, Сталин (по некоторым свидетельствам) лично справлялся по телефону, приведен ли в исполнение приговор над двумя родственниками Тухачевского45. По моим данным, все расстрельные приговоры 1937 и 1938 гг. были немедля исполнены.

Так беспощадно и безжалостно гасился светоч жизни многих тысяч безвинных военнослужащих Рабоче-крестьянской Красной армии.

Физическое истребление тысяч армейских и флотских командиров и начальников нанесло неизлечимую рану армии, флоту и всему делу обороноспособности страны. Одним из губительных последствий кровавой «чистки» явилось массовое огульное увольнение начсостава из рядов РККА по политическим мотивам. Действовали совершенно примитивно: обвиненных в заговорщичестве немедленно осуждали к расстрелу; а всех более-менее знакомых или хоть как-то общавшихся с «разоблаченными врагами народа» чуть ли не автоматически выгоняли из армии. Замечу, что при всей неприятности подобной операции, она все же просто несравнима с арестом, осуждением и тем более расстрелом.

Процесс подобного увольнения носил явно кампанейский характер. Это вынужден был признать в своем заключительном слове на Всеармейском совещании политработников (август 1937 г.) новый начальник Политуправления РККА П.А. Смирнов. Призывая усиленно и дальше продолжать корчевательную работу, он в то же время довольно проницательно узрел элементы кампанейщины в процессе увольнения: «Вот в Черноморском флоте уволено 300 чел(овек). Спрашиваем, а сколько вы вызывали? Оказывается, из 300 вызывали только 10 человек, о всех остальных вопрос решают по бумаге»46.

Уже на этом совещании буквально стон стоял по поводу образовавшегося недопустимого для мирных условий недокомплекта командного состава в армии:

– Член Военного совета СибВО дивизионный комиссар Н.А. Юнг: «…есть случаи, когда лейтенанты назначаются начальниками штабов полков»47.

– Член военного совета КВО корпусной комиссар Е.А. Щаденко: «…лейтенантов и политруков мы двигаем, а заместить нечем. Нам не хватает до 1000 политруков и секретарей. Нам не хватает до 1000 лейтенантов (это – одному округу! – О.С.)». И он совершенно справедливо в данном случае поставил вопрос: «Если мы сейчас при полуторамиллионной армии… испытываем недостаток в кадрах, то что же будет в момент войны, когда мы обязаны будем в пять раз развернуться в первые же месяцы, где же мы будем кадры брать?»48.

Уже первый заход «по очистке РККА», по сути, обескровил основные командные кадры. Вот характеристика положения дел на местах, данная командующими войсками военных округов на заседании Военного совета при НКО СССР в конце ноября 1937 г.:

– Дыбенко (ЛВО): «Частью дивизий командуют сейчас бывшие майоры, на танковых бригадах сидят бывшие капитаны»49.

– Куйбышев (ЗакВО): «…У нас округ был обескровлен очень сильно».

– Ворошилов: «Не больше чем у других».

– Куйбышев: «А вот я Вам приведу факты. На сегодня у нас тремя дивизиями командуют капитаны. Но дело не в звании, а дело в том, товарищ народный комиссар, что, скажем, Армянской дивизией командует капитан, который до этого не командовал не только полком, но и батальоном, он командовал только батареей».

– Ворошилов: «Зачем же Вы его поставили?»

– Куйбышев: «Почему мы его назначили? Я заверяю, товарищ народный комиссар, что лучшего мы не нашли. У нас командует Азербайджанской дивизией майор. Он до этого не командовал ни полком, ни батальоном и в течение последних шести лет являлся преподавателем училища». (Смех.)