Рядом с ним стоял Морфинн. Он сжался от страха и не смел взглянуть ни на лорда, ни на Ральфа. Теперь юноша убедился в том, что, назвав менестреля предателем, был прав. Он понял, что попал в ловушку. Впрочем, он не понимал, зачем всё-таки его сюда заманили, и сейчас этого было бы достаточно, чтобы Ральф упал духом, но, глядя лорду, ужасу этих земель, в лицо, юноша почувствовал такую сильную ненависть к нему, что она поглотила страх. Ральф взял себя в руки, взбодрился и решил, что впереди его ждут великие дела, а для этого стоит жить, какая бы боль или какой бы позор ни выпали на его долю сегодня.

Могущественный лорд заговорил, и голос его оказался грубым и скрипучим, намного неприятнее его лица:

– Подведите этого человека, чтобы я мог взглянуть на него.

Ральфа подвели, и он встал прямо перед лордом. Лорд повернулся к Морфинну и спросил:

– Этого ты поймал, счастливец?

– Да, – протрепетал Морфинн, не поднимая глаз. – Подойдёт, милорд?

– Подойдёт? – спросил лорд. – Как я могу понять это, когда он весь закован в броню? Эй, кто там, снимите с него доспехи!

С Ральфа быстро сняли кольчугу, шлем, наручи и ножные латы. Он остался в короткой куртке и штанах. Лорд наклонился вперёд и оглядел его, словно прицениваясь к лошади, затем повернулся к человеку преклонного возраста, одетого в пурпур (что стоял по другую руку от своего господина), и сказал ему:

– Что скажешь, Давид-мудрец? Тот ли это человек, что нам нужен? Он достаточно хорош?

Старик надел очки и какое-то время с любопытством разглядывал Ральфа. Потом он произнёс:

– О нём другого и не скажешь. Он самый красивый юноша из всех когда-либо существовавших невольников.

– Хорошо, – сказал лорд, поворачиваясь к Морфинну. – Хороший улов, счастливец. Давид даст тебе три золотых, и можешь возвращаться на запад, когда захочешь. Но не растеряй свою удачу – моему дому нужны и женщины, красивые, мягкие и не битые, не клеймённые. Лучше приведи их сам, а не покупай, если сможешь. А теперь иди, а то под этим пологом и так собралось слишком много людей. Иди, не дожидайся, пока тебя выставят.

Старик Давид сказал, ухмыляясь:

– Менестрель собирался выручить за него побольше. Он хотел прошмыгнуть мимо Вас, милорд. Ведь он вёл его не к Вам, а в Предел, и не ожидал встретить Вас здесь. Там бы он и держал его до Вашего прихода.

Лорд угрюмо ответил:

– Он не так уж и не прав, если боится меня. Пока отпустим его, но если он не приведёт мне в течение трёх месяцев женщин или если среди них хотя бы две будут некрасивыми, тогда мы подумаем о том, что с ним сделать. Дай ему золото, Давид. А теперь возьми этого пленника, пусть он отдохнёт. Накорми его, напои. И смотри, Давид, если к тому времени, как этот парень окажется у нас, в Аттерболе, он не будет в нужной форме, ты заплатишь за это так или иначе, разве что не своей жизнью, потому что ты стар и нужен мне, но теми, кто дорог тебе. Ступай!

Давид улыбнулся Ральфу, вывел его из шатра и отвёл в сторону. Он также приказал принести еду, вино и всё, что требовалось, и предупредил Ральфа, чтобы тот не пытался сбежать, иначе будет убит. Старик показал, как близко стояли воины, их охранявшие, и как их было много.

Давид обрадовался, когда увидел, что пленный держит себя в руках и не упал духом. На самом деле, в сердце Ральфа ненависть к тирану смешалась с надеждой. Раньше он думал, что при встрече с лордом покажет ему письмо от королевы Золотого Города, а если лорд захочет его задержать, то будет ему сопротивляться. Но теперь, когда Ральф присмотрелся к лорду и его окружению, он изменил своё решение. Ведь хотя вокруг Аттербола и были богатое убранство, яркие одежды, хорошее оружие и доспехи (правда, непривычных и грубых форм), всё же Ральфу казалось, когда он смотрел на всё это великолепие, что вряд ли в ком-то, кого он видел около лорда, жила человеческая душа. Все, кто был вокруг этого тирана, насквозь прогнили, словно видения из дурного сна. И юноша решил, что ему стыдно будет показать письмо королевы. Как будто он покажет им не пергамент, а обнажённое тело той, что была так милостива к нему. Кроме того, он не собирался выказывать и свои чувства. Наоборот, он хотел, чтобы его враги сами раскрыли ему всё, что у них на уме. А потому он изображал хорошее настроение, мило и вежливо разговаривая со стариком Давидом, которого принял за влиятельного человека. А тот действительно считался таковым, потому что был главным советником лорда Аттербола. На самом деле, он один из всех решался советовать своему господину не то, чего хотел сам лорд, если, конечно, не думал, что это приведёт лорда, а, значит, и его самого, к гибели и поражению. Так что, хотя этого человека и не покупали за деньги, его положение было не лучше, чем положение высокопоставленного невольника. Да таково было положение и всех людей лорда, кроме самых лучших и самых доверенных из его воинов, которых он сам побаивался. Но эти воины понимали (и лорд знал об этом), что страх людей перед лордом – это их щит, и если этот страх когда-нибудь исчезнет, то за их шкуры многого не дадут.

Со временем Давиду даже понравилось разговаривать с Ральфом. Он ел и пил с ним и проследил за тем, чтобы его удобно устроили на ночь. И только после этого покинул его. Ральф лёг не более обеспокоенным, чем прошлой ночью. Ведь тогда, хотя его и вёл в Предел человек, называвшийся другом, всё же Ральф не мог представить, что будет делать, когда придёт туда. А теперь он думал: «Я не знаю, что со мной может случиться, но мне ничего не остаётся, как только приспосабливаться к тем условиям, в которые меня поставили. Даже в худшем случае меня не убьют».

Ранним утром палатки были сложены и погружены на подводы. В путь отправились по той же самой дороге, по которой Ральф собирался ехать вчера, а именно по дороге на Предел, с той лишь разницей, что теперь юноша ехал без оружия и под охраной, но честь его не была задета никаким иным образом. Давид от него не отходил, и весь день Ральф выслушивал его приторные речи. Он хвалил и воодушевлял юношу так прилежно, что Ральф уже начал подумывать, не заменяет ли вся эта похвала те цветочные гирлянды, которыми в языческие времена украшали жертвенных животных. Ему вспомнились истории о том, что в мире всё ещё живут язычники. Они обманом заманивают к себе мужчин и женщин и приносят в жертву демонам, которых называют богами. Но все эти мысли Ральф вскоре отбросил. Он считал глупым думать о том зле, что ещё не свершилось, ведь заботящийся о таких вещах избирает трудный и гибельный путь. Юноша собрался с духом и свободно и радостно общался с Давидом и ещё с двумя воинами, что ехали рядом.

Ральф находился в середине отряда. Лорд в паланкине, завешенном драгоценными тканями, ехал первым после своих герольдов. За ним двигалось человек сорок всадников в полном рыцарском вооружении, таком, какое было принято здесь. За всадниками ехали Ральф, Давид и человек пять-шесть из знати. За ними повара и прочие слуги, тоже вооружённые. Замыкали отряд человек двадцать воинов. Ральф понимал, что о побеге нечего было и думать, даже если бы он хотел бежать. Но его положение было не таким уж плохим. Он даже чувствовал бы себя свободным человеком, если бы у него не забрали оружие.