— Молодой — настоящий моряк. Корабль его любит. Он может заставить «Куст» идти на всех парусах и заставляет его лететь по воде.

— И рад загонять нас до предела, — заметил другой.

— Выше нос, бездельник. В итоге этого плавания нас ждет богатая добыча.

Затем Хэл принялся учить экипаж работе с пушками. Матросы снова и снова перетаскивали орудия, они потели, выбивались из сил и с улыбкой называли его тираном. Потом стреляли по плывущей бочке, и Хэл радовался вместе со всеми, когда бочка разлетелась на куски.

В перерывах он заставлял упражняться с саблями и пиками и бился рядом с ними, раздетый до пояса, выбрав себе в противники Аболи, Большого Дэниела или Джона Лоуэлла, который был лучшим фехтовальщиком нового экипажа.

«Золотой куст» обогнул южный выступ африканского континента, и Хэл направил корабль на север. Теперь с каждой пройденной лигой море менялось. Вода приобрела густо-синий цвет, и в тот же цвет окрасилось небо. Вода была такой прозрачной, что Хэл, нагибаясь с носа, видел стаи дельфинов в четырех саженях под поверхностью; они летели перед носом корабля и кувыркались, как свора буйных спаниелей, пока не вылетали на поверхность. А когда поднимались в воздух, Хэл видел, что ноздри на верху головы у них открыты для дыхания; дельфины смотрели на него с улыбкой и пониманием.

Корабль сопровождали летающие рыбы, они летели впереди на серебряных крыльях, а горы облаков на горизонте постоянно манили дальше на север.

Когда наступал штиль, Хэл не давал экипажу отдыхать, он приказывал спустить шлюпки, и вахта соревновалась с вахтой, взбивая веслами воду добела. Затем в конце гонок он приказывал морякам брать «Золотой куст» на абордаж, как вражеское судно, а сам с Аболи и Большим Дэниелом отбивал нападение, не давая ступить на палубу.

В безветренную тропическую жару, пока «Куст» мягко покачивался на ленивых волнах, а пустые паруса хлопали и обвисали, Хэл устраивал соревнование на быстроту подъема и спуска с мачт; призом служила дополнительная порция рома.

За несколько недель матросы окрепли, они были полны сил и рвались в бой. Но Хэла мучила тревога, которой он не делился ни с кем, даже с Аболи. Ночь за ночью сидел он в капитанской каюте, не смея уснуть, потому что знал: во сне к нему придут горе и воспоминания о любимой женщине и утраченном ребенке. Он изучал карты и пытался решить, что делать.

Под его командой меньше сорока человек, этого едва хватает для управления кораблем и слишком мало для боя. Если они снова встретятся, Канюк сможет отправить на палубу «Золотого куста» сто человек. Чтобы иметь возможность защищаться, тем более предлагать свою службу Пресвитеру, надо найти матросов.

Внимательно изучая карты, он видел очень мало портов, где мог бы нанять опытных моряков. Большинство этих портов контролировали португальцы или голландцы, там не станут приветствовать английский фрегат, особенно если его капитан собирается переманивать моряков.

Англичане пока не заходили сколько-нибудь крупными силами так далеко. В Индии у нескольких купцов есть фактории, но они во власти Великого Могола, к тому же, чтобы добраться до них, нужно на несколько тысяч миль отклониться от намеченного курса.

Хэл знал, что на юго-восточном берегу длинного острова Святого Лаврентия, известного также как Мадагаскар, у французских рыцарей Ордена Священного Грааля есть безопасная пристань, которую они называют Форт-Дофин. Если он приплывет туда как рыцарь английского Ордена, его ждет радушный прием, но и только; разве что по редкому стечению обстоятельств какой-нибудь корабль потерпит крушение и его экипаж окажется в порту без работы. Однако, решил он, придется рискнуть и сначала направиться в Форт-Дофин, и поэтому проложил курс на остров.

Корабль шел на север, и Африка все время оставалась с левого борта. Иногда земля была лишь дымкой на горизонте, в других случаях она оказывалась так близко, что ощущались ее запахи. Пахло перцем и плодородной почвой, словно только что прожаренным сухарем.

Часто Джири, Матеси и Киматти стояли у поручня, показывая друг другу на зеленые холмы и кружевную полоску прибоя, и негромко разговаривали на языке лесов. В тихие часы Аболи поднимался на мачту и смотрел на землю. Спускался он с выражением печали и одиночества.

День за днем не было ни следа других людей. Ни городов или портов на берегу, ни паруса на море, не было даже каноэ или дау у берега. И только менее чем в ста милях к югу от мыса Святой Марии, самой южной точки острова, они увидели другой парус. Хэл повернул корабль на четверть румба и приказал зарядить кулеврины и зажечь фитили, потому что здесь, за Линией, он не доверял ни одному кораблю.

Когда они были почти в пределах слышимости от незнакомого корабля, тот вывесил флаги. Хэл с радостью увидел английский флаг и вымпел с крестом Ордена на верхушке мачты. Он ответил теми же флагами, и оба корабля оказались в границах слышимости.

— Какой корабль? — спросил Хэл и услышал ответ:

— «Роза Дурхема». Капитан Уэллс.

Это был торговый корабль, каравелла с двенадцатью пушками с каждого борта.

Хэл спустил шлюпку и отправился на каравеллу. У трапа его встретил поджарый невысокий капитан средних лет.

— In Arcadia habito.

— Flumen sacrum bene cognosco, — ответил Хэл, и они обменялись условным пожатием, принятым у рыцарей Храма. Капитан Уэллс пригласил Хэла в свою каюту, они выпили кувшин сидра и обменялись новостями. Четыре недели назад Уэллс отплыл с грузом тканей от английской фактории близ Мадраса на восточном берегу Индии. Он собирался обменять эти ткани на рабов на Гамбийском берегу Западной Африки, а потом через Атлантический океан плыть в Карибское море, поменять рабов на сахар и вернуться в Англию.

Хэл расспросил, можно ли нанять моряков на Карнатике — участке индийского побережья от Восточных Гат до Коромандельского берега, но Уэллс покачал головой.

— Вам стоит далеко обогнуть этот берег. Когда я отплывал, во всех деревнях и факториях свирепствовала холера. Любой, кого вы возьмете на борт, может принести с собой смертельную болезнь.

Хэл похолодел при мысли о том, какой ущерб способна нанести болезнь его и так малочисленному экипажу, проникнув на борт «Золотого куста». Он не может рисковать, посещая порты, где она свирепствует.

За второй кружкой сидра Уэллс сообщил Хэлу первые надежные сведения о конфликте на Великом Африканском Роге.

— Младший брат Великого Могола Садик Хан Джахан прибыл на побережье Рога с огромным флотом. К нему присоединились войска Ахмеда Эль-Гранга, который называет себя Леворуким, короля оманских арабов, владеющего островами, граничащими с империей Пресвитера. Эти двое провозгласили джихад — священную войну — и, как буря, обрушились на христиан. Они взяли штурмом и разграбили порты и города на побережье, сжигая церкви и оскверняя монастыри, убивая монахов и праведников.

— Я намерен предложить свои услуги Пресвитеру, чтобы помочь ему сражаться с язычниками, — сказал Хэл.