И сдержала слово.

Фрэнк Маккенна сидел в кресле для посетителей в кабинете Хармона Керта и глядел в окно, на серые стены студии. Он не думал вновь оказаться здесь – прошло больше года с тех пор, как Керт, поблагодарив Фрэнка за хлопоты и обстоятельный доклад о состоянии здоровья Энни, пожал ему руку и попрощался.

Но теперь Керт без всяких объяснений вновь попросил Фрэнка прийти и молча сидел, время от времени поднося к губам чашку с кофе.

– Вы, конечно, хотите знать, почему я просил вас прийти, – начал он. – Ведь наша подопечная давно выписалась из больницы, и все мы, конечно, рады ее чудесному исцелению.

Фрэнк, не отвечая, вежливо слушал Керта.

– Честно говоря, ничего срочного, – продолжал Керт, – мной владеет, скажем так, что-то вроде любопытства. Я знаю, вы в хороших отношениях с Дэймоном и с самой Энни, если верить донесениям моих шпионов. Просто захотелось узнать, как она теперь поживает.

Выражение лица Фрэнка не изменилось. Он спрашивал себя, что на самом деле нужно Керту, ведь он наверняка хорошо обо всем осведомлен и без его, Фрэнка, информации.

– Видите ли, сэр, – начал он.

– Просто Харм.

– Конечно. – Фрэнк откашлялся.

– Дэймон и Энни вполне здоровы, насколько мне известно. Очень взволнованы – не терпится приступить к съемкам, но обеспокоены определенными затруднениями…

– Понятно.

К удивлению Фрэнка, Керт неожиданно с раздражением впечатал кулак в крышку стола.

– Знаете, Фрэнк, Голливуд иногда может показаться омерзительным местом! Не успели мы узнать прекрасную новость о том, что Энни будет играть главную роль в новом фильме Дэймона, как эти милые финансисты, от которых мы все зависим, начинают морочить нас сказками и затевать всякие проволочки по поводу «Плодородного полумесяца».

Он раздраженно вздохнул.

– В последнее время нам зачастую приходится иметь дело с банкирами, ничего не понимающими в кинопроизводстве. Финансовые учреждения сейчас в руках нефтяных компаний, а они заботятся лишь о прибылях. Конечно, они не хотят просто так терпеть убытки, попробуй им слово хоть сказать! А работы Дэймона достаточно нетрадиционны – это им и без всяких объяснений понятно. Я день и ночь работаю, чтобы устранить трудности и запустить фильм в производство. Но это медленный процесс.

Керт глубокомысленно нахмурился, но тут же просветлел.

– Но вы сказали, что они держатся! Это самое главное, Фрэнк. Нельзя позволить этим проблемам сломать нас, надо выстоять! А как сейчас здоровье Энни? Что она делает?

Фрэнк увидел, как сузились глаза собеседника, пока он подыскивал нужные слова.

– Она кажется выздоравливающей, – сказал наконец Фрэнк. – Правда, она очень похудела, но набирается сил. По-видимому, лечение…

– Что ж, она мужественная девушка, – прервал его Керт. – Мы всегда знали это. Не удивлен, что она так боролась за жизнь после того, что произошло. Совсем не удивлен. Ну, а как Дэймон?

– Раздражен, – пожал плечами Фрэнк. – Ему не терпится поскорее начать работу.

– Ничего не поделаешь, – мрачно кивнул Керт. – Но всем нам приходится смиряться. Подобные паузы неизбежны, и Дэймону это хорошо известно. Уверен, все это будет продолжаться недолго.

– Надеюсь, что так.

Керт продолжал задумчиво кивать. Он намеренно избегал упоминания о Марго Свифт, которая на прошлой неделе рассказывала совершенно иную историю. Он знал, что Энни почти потеряла уверенность в себе, а Рис пьет все больше и становится все более раздражительным и неуравновешенным – очевидное противодействие съемкам «Плодородного полумесяца» действует на него разрушительно.

В намерении Керта, естественно, не входило показывать, как многое знает он о жизни Риса. Но он был настороже и продолжал внимательно наблюдать за собеседником.

– Знаете, Фрэнк, – заговорщически начал он. – Я прекрасно отношусь к Энни. Конечно, вы встретились с ней впервые по моей просьбе; не знаю, насколько близко вы знакомы с ней теперь…

Единственным ответом был вежливый взгляд Фрэнка.

– Но я всегда говорю, – продолжал Керт, – что если кто-то в этом бизнесе смог выжить и вернуться, так это Энни. Я знал, что, если все обойдется, Дэймон непременно даст ей роль в своем следующем фильме. Он умеет высветить совершенно уникальные стороны ее таланта и характера. Напряженность, сексуальность…

Улыбка скривила его губы.

– Конечно, – я видел это в ней еще несколько лет назад. Энни и я хорошо знали друг друга, если можно так выразиться. Совсем еще девочка и такая актриса! – Он тихо рассмеялся. – Наверное, я не должен этого рассказывать, Фрэнк, но это редкое сочетание ума, воли и чувственности… просто неотразимы. Поверьте, она так же хороша в постели, как и на экране.

В глазах Фрэнка было нескрываемое презрение. Заметив это, Керт беспомощно улыбнулся.

– Ничего не могу с собой поделать. – Сам корю себя за неуместную болтливость, – сказал он. – Все это было давным-давно, древняя история, но вспоминаю я о ней часто. Энни тогда приехала сюда, чтобы пробоваться на роль в картине «Трое едины». Мы поехали ко мне обсудить детали. Честно говоря, она была очень естественна, раскована и нежна. Не скрою, я терзался угрызениями совести – я человек семейный и люблю жену, как вы знаете, да и не в моих правилах трахать старлеток, но тут было просто невозможно устоять. – Ностальгия и восхищение светились во взгляде Керта. – Никогда не видел ничего более свежего, прекрасного и непосредственного, чем эта молодая женщина, – вздохнул он. – Она оказалась изумительной любовницей. Так умна, так изобретательна… настоящая блудница под этой маской строгости. Нам было хорошо вместе. Но она просто не подходила для роли в фильме, и я отдал ее кому-то другому, хотя посоветовал не сдаваться… и Энни, несомненно, меня послушалась. Когда она вернулась, чтобы сыграть Лайну, казалось, произошло чудо. Такая сдержанная, дисциплинированная, зрелая актриса, несмотря на юный возраст. Я был так горд, так рад за нее. Глаза его неожиданно затуманились.

– Подумать, такое роскошное лицо и тело изуродовано этой ужасной аварией, – печально размышлял Керт. – Какое несчастье! Я много думал об Эрике Шейне и о том, какую роль он сыграл во всем этом. Конечно, они были близки. Между двумя такими натурами это неизбежно. Но, думаю, мы никогда не узнаем правды. Возможно, никто не узнает. Подозреваю, Энни не смогла справиться с ситуацией, в которую попала. Голливуд – это такие джунгли…

Он по-отцовски мудро взглянул на Фрэнка.

– Я давно живу в этом городе. И имею дело с сотнями актрис, а среди них были просто блестящие. Они – совершенно особенные существа, живут страстями такой силы, что мы на их месте давно бы сгорели в этом огне. Во всем этом есть нечто самоубийственное. Они хотят всего сразу, не могут ждать, не желают держать в узде свои инстинкты, им требуется, видите ли, быть самими собой, как говорят в наше время молодые люди.