Никита кивнул. Всё становилось понятно. Его собеседник меж тем старательно заканчивал свою мысль.

– Ты, ежели боишься, что донесет кто, так ты не боись. А потом, нам один хрен головы поотрубают, так что разницы никакой. Играй смело, парень. – И Флейта поощрительно хлопнул школяра по плечу. От мощного толчка Никита покачнулся, но выражение лица у него не изменилось. Он отрицательно покачал головой, и было в его серьезности что-то такое, от чего у Флейты постепенно сползла веселость и он обеспокоенно заерзал.

– Что?.. Что не так, парень? Смотришь чумно, что не так? Ты не играй, коль не охота...

– Беду себе копаешь, Игнат.

Флейта только башкой покрутил, не понимая фразы, но явно встревожился.

– Я попробую объяснить. – Никита взял из рук разведчика засаленную колоду. У того с лица сползали остатки улыбки.

– Есть такие карты, называются Таро. Они судьбу плетут. Вернее, если их случайно раскидать, эту судьбу прочитать можно. Они как бы особые точки в ней сопровождают.

– Ну, слышал. Гадалка в каждой деревне есть.

– Слышал. А ты предлагаешь в эти точки поиграть. Потасовать свою судьбу. Поразвлекаться.

– Да ладно. Я же в обычные карты предлагаю.

– Это всё равно часть карт Таро. Всё равно плетёнка.

– Да чего вы все пуганые такие? То нельзя, это нельзя. Может, я, наоборот, счастье себе натасую.

– Нет. Это точно нет. Можно только ухудшить.

Флейта хмыкнул.

– А кости? Коробок? Ноготки в пристенок?

– Только карты. Остальное почти не вредит.

– А карты вредят?

– Карты тоже не всегда вредят. Обычно всё нормально. Но иногда цепляет очень.

Флейта почесал круглую голову.

– Много ты знаешь, бакалавр. Но без вас как-то веселее было.

– Так понятно. Тупо водку жрать – самая весёлая программа. Только короткая.

Флейта махнул рукой и вышел во двор. Там он достал метательные ножи, обошёл дом так, чтобы не мешал ветер, и примостил берёзовый чурбак в качестве мишени. И принялся отрабатывать дальние броски.

– Баская была девка... Эта, светленькая. Ещё бы разок...

– Разыгрался. Там теперь всё. Заперли их в голбец.

– Какой голбец, они уже в прирубе.

Коренастый крепыш Мыло шептался с высоким крючконосым разбойничком.

– У школяров, что ли?

– Ну да. Туда точно не подлезешь. Эх, ещё бы разок...

– Мне и раза-то не досталось.

Мыло хмыкнул.

– Сходи к девкам.

– Да надоели. Тут, сучье вымя, две свежие тёлки... Может, подкопаться?

– Хвощ тебе подкопается. Сказал же, яйца отрежет. Слышь, а Маринка-то сегодня опять одна. Муха на крыше, на дежурстве.

– Маринка... Она орать начнёт.

– Заткнуть ей сразу пасть, всего и делов. И не узнает даже.

– И на морду она...

– Да в темноте какая разница? – Мыло был явно настроен попробовать. Его собеседник, похоже, хорохорился только для разговора, но отступать было уже поздно.

– Ну давай. Только попозже.

– Когда совсем стемнеет.

Грач лежал на сафьяновом диванчике и играл на флейте. Рядом стояли ваза с фруктами и бокал красного вина. Резные двери без стука отворились, вошли сухопарые близнецы и одновременно приветственно кивнули. Грач вопросительно поднял бровь. Один из близнецов толкнул другого локтем, и заговорил Сински:

– Тверские бояре их потеряли. Причём основательно, поскольку место, где погиб Костин, на их картах отмечено как уже прочёсанный квадрат.

– Идиоты, – огорчился Грач. – Торопятся. Летают на грани видимости, а потом найти ничего не могут.

– Слишком большая площадь. Плюс удача. Возможно, беглые весталки подключили какие-нибудь башенные артефакты.

– Да, сейчас эти ребята... Не то что прежде. Если сумели Костина укатать...

Грач задумался. Близнецы терпеливо ждали.

– Хорошо. Лась.

– Слушаю.

– Ты говорил, у тебя там есть какие-то подхваты.

– Есть пара людишек. Не хотелось бы их в трату отдавать.

– Нет, в трату не нужно. – Грач снова задумался. – Ты, пожалуй, выведи тверских бояр, мягко, на пропущенный квадрат. Мол, сигнал оттуда пришёл. Даже ложный. Требуется проверка. Или ещё что-нибудь.

– Сделаю. Но, может, нам лучше самим...

– Промесить эти болота? Они могут быть уже в ста верстах. Нет уж, пусть ищут. Мы придём, когда найдут. Или ты хочешь, чтобы мы там всю сеть всколыхнули?

Лась потупился. Ведуны искали не только школяров, к некоторым валчам претензии были равнозначны. Лезть самим в эту паутину действительно не следовало.

– Лизо можно не информировать?

– Выводи тамошних ребят на след. Под мою ответственность.

Ночлег под крышей воспринимался уже как роскошь. Метель постепенно стихала. Впереди предстоял тяжёлый переход, но Тарасу не спалось. Варька посапывала у него под боком, стонал во сне Ярослав. Кроме школяров, в комнате никого не было. Поворочавшись с боку на бок, Тарас повернулся в сторону Никиты. Тот лежал вроде бы с открытыми глазами.

– Слышь, Никита, – тихо прошептал Тарас, – ты ещё не спишь?

– Нет, – отозвался Никита.

– Вы когда с валчем цокнулись, хоть маленько струхнул? У тебя ведь всего один жезл оставался.

– Не успел.

– Да, быстро всё закончилось. – За стеной заскрипело. Из соседней комнаты кто-то выходил на двор. – А ты когда больше всего пугался?

– Да я не то чтобы герой. Часто. Только в руках себя держишь.

Тарас заворочался и сел. Ему явно не спалось.

– Да я не об этом. Когда вот больше всего? Так, чтобы мороз по коже. Чтоб на всю жизнь запомнить?

– Мы страшилки будем рассказывать?

– Ладно тебе. Небось признаться стыдно. Ты ж всё-таки мой цветный.

– Официально в цвет мы теперь вряд ли погрузимся.

– Всё равно. Официально, не официально... Это ничего не меняет.

– Да расскажу, не жалко. – Никита вытянул руку и снял с нитки сушёную рыбу. – Я тогда мальчишкой был, спал себе дома. Так же, как сейчас. Я темноты боялся. И было у меня что-то вроде домашнего пугала – за стеклом, на балкончике, костюм висел отцовский. И так он был подвешен, что мне всегда казалось – человек там. Так что я, если проснусь да в окошко гляну, в первое мгновение прямо обмирал. Потом, конечно, вспоминал, что всё нормально. Да и откуда взяться на балконе человеку? У нас там стекла везде, вообще на улицу не пролезть.