были в ходу горские музыкальные инструменты — зурна, свирель, горская двухструнная балалайка и даже барабан. На всех этих инструментах играли мужчины, а на гармонике — обычно женщины. Это же мы видим и у чеченцев. «В 80–90-е годы XIX века, — пишет Б.А. Калоев, — значительное распространение у плоскостных чеченцев получили русские гармоники. На гармониках, как правило, играли женщины, но были и мужчины гармонисты, а на местных музыкальных инструментах почти исключительно играли мужчины…»[2286]. В Чечне и Ингушетии в музыкальном быту флейте придавали большое значение. С помощью духового инструмента чабаны могли управлять стадом овец специальной пастушьей мелодией. На флейте ночью играть не разрешали, так как считалось, что скот ночью должен отдыхать[2287].

В классификации чеченских музыкальных инструментов ведущее место занимают струнно-смычковые (адхоку — пондур, атух — пондур, дечик — пондур, чандырг). Атух — пондур — 3-х струнный смычковый инструмент. Основная его составляющая — деревянный долбленный корпус в виде чаши, поверх которого натянута кожаная мембрана; на дне и мембране имеются сквозные отверстия. Дечик — пондур — 3-х струнный щипковый инструмент, семейства от пиколло до контрабаса. К следующей группе относятся духовые инструменты: дутра, маа, цузам, шедаг.

Дутра — продолговатая открытая флейта из камыша, калины, орешника с 7 игровыми отверстиями. Маа — бычий рог с 6 игровыми отверстиями. Цузам — духовой инструмент из тростника или гусиного пера с нарезным язычком. Шедаг — разновидность зурны, но без раструба. Также у чеченцев широко были распространены гармоники будьхара и бузика. Будьхара — «кавказская» гармоника с 18 и более клавишами. Бузика — однорядная «восточная» гармоника, которая звучит более сильно и резко. Музыкальное исполнение обычно дополнялось игрой бубнов (жирга, жиргиа)[2288].

Музыкальная культура была хорошо развита у чеченцев не только на риторическом, но и на высоком профессиональном уровне. Первым чеченским композитором стал Абдул-Муслим Магомедович Магомаев, уроженец Старых Атагов. Его потомком является известный советский певец Муслим Магомаев. Будущий композитор получил образование в Грозненской горской школе, где обучался с 1892 по 1900 год[2289]. Прекрасно знал и высоко ценил музыкальное творчество кавказских народов М.И. Глинка. Его знаменитая «Лезгинка» из оперы «Руслан и Людмила», в основу которой были положены национальные напевы, музыка, танцы кавказских народов, сконцентрировала в себе национальное своеобразие, колорит, яркую и богатую палитру музыкального дарования горских народов[2290].

В исламе нет своей культовой музыки, хотя известно, что музыка — источник самого сильного, эмоционального и психического воздействия на человека. В суфизме этот пробел восполнен: музыка введена в арсенал средств, используемых для общения с Богом, она является ритуальной частью зикра. В обрядовый ритуал зикра Вис-Хаджи в дополнении к барабану ввёл музыкальный инструмент, напоминающий скрипку. Висхаджинцы считают, что игра на скрипке во время зикра услаждает их слух, что и ангелы прислушиваются к её мелодии. Поэтому они с умилением слушают музыку, считая это особой благодатью Аллаха, ниспосланной им, чтобы смягчать и очищать чувства и мысли верующих.

Суфии всегда смотрели на музыку, как на самое лучшее средство при постижении гармонии души. Руководитель суфийского братства муалавийа Джалал-ад-дин Руми, известный как Муалана (Наш господин), ввёл музыку в свой орден, как обязательное занятие. Слушая музыку, прославляя блаженную память своих учителей, считал он, ученики испытывают высокое наслаждение. В сурах Корана отсутствовал прямой запрет на музыкальное исполнительство. Факихами были созданы положения, разрешающие музыцирование, суть которых сводилась к следующему: «Вполне допустимо слушать музыкальные инструменты, если они не используются для развлечения и если это не ведет к греховности». Таким образом музыкальное исполнительство прочно внедрилось в коллективное радение суфиев кадирийа и других братств[2291].

Интерес представляет и песенный жанр, в котором на смену героико-эпическим, историческим песням приходят другие жанры — религиозные назмы, лирические песни, песни тюрем, каторги, ссылки. Если традиционные песни отражали типические явления в образе одного или нескольких персонажей, то песни тюрем, каторги, ссылки чаще всего не воспроизводили непосредственно общественные конфликты, а показывали их отражение в индивидуальной человеческой судьбе. Они строились на сюжетных ситуациях, характерных для жизненного пути лирического героя: ссылка в Сибирь, причины ссылки, отношение ссыльного к Сибири:

«Не зная вины, я томлюсь

в этой мрачной Сибири

Звенят кандалы на ногах,

Я навеки в безрадостной шири»[2292].

Чеченцы уже в глубокой древности занимались спортом. Об этом свидетельствует старейший на Кавказе стадион, находящийся на земле общества Пешха (пешхой). Древнейший стадион предназначался для военных и спортивных игр[2293]. Особенно популярной у чеченцев была «конная борьба». А.И.Краснов писал: «…в Чечне и Ингушетии широко была распространена борьба на лошадях — так называемый „поединок“. Всадники старались стащить друг друга с лошади или же крупом своей лошади свалить с ног другую лошадь. Эта борьба требовала от всадника умения в совершенстве управлять лошадью и самому прекрасно держаться на ней. История возникновения этого „поединка“ относится к далёкому прошлому»[2294].

В прошлом физическое воспитание женщин и мужчин мало чем отличалось, так как им наравне с мужьями приходилось скакать на лошади, метко стрелять, охотиться, выполнять тяжёлые работы с поднятием тяжестей. Обри Де-Ля-Мотре, иностранный путешественник, посетивший Кавказ в начале XVIII столетия, писал о том, что горянки «…такие же хорошие всадники, как горцы, настоящие джигиты»; они «…подобно мужчинам ходили на охоту и не менее ловко стреляли из лука…Это достаточно подтверждает истинную или ложную историю амазонок…Действительно, в дальнейшем я видел множество всадниц с колчанами за плечами и с луком в руке или с хищными птицами на руке. Всадницы мчались галопом, сидя верхом, как мужчины». Есть также сведения, что чеченские женщины участвовали в скачках вместе с мужчинами[2295]. А.С. Пушкин в поэме «Тазит» так описывает скачки и игры горцев:

Ущелий горных поселенцы

В долине шумной собрались —

Привычны игры начались:

Верхами юные чеченцы,

В пыли несясь во весь опор,

Стрелою шапку пробивают,

Иль трижды сложенный ковер

Булатом сразу рассекают.

То скользкой тешатся борьбой,

То пляской быстрой. Жены, девы

Меж тем поют — и гул лесной

Далече вторит их напевы[2296].

Ещё в 1838 году возле крепости Грозной прошли первые крупные соревнования, в которых принимали участие не только офицеры и солдаты гарнизона, но и казаки, и чеченцы из близлежащих селений — всего около 400 человек. В джигитовке лучшими были признаны чеченец А.Битаев и гребенской казак У.Родионов; в стрельбе и рубке лозы победила