– Пусть вдвоем побудут, почирикают о своем. Не будем мешаться. Давай на памятник залезем? – указал он вправо, на величественный монумент, возвышающийся на тихой набережной. – Я тебя подсажу. Только жалко, что у тебя юбочка длинная, – с сожалением глянул он на летнюю юбку со сборкой у талии, которая надежно закрывала ноги девушки, касаясь самых щиколоток. Челку это печалило. Моду на подобные юбки он терпеть не мог.

– Придурок, – грубо ответила ему Таня. – И отпусти меня.

Настроение у нее было ужасным. Она вытерпела эту поездку только из-за Дениса, по которому соскучилась. Но наблюдать за тем, как он обнимает эту выскочку, или целует ее, пусть даже в щеку, или – самое неприятное! – смотрит на нее так, как художник на самое свое лучшее творение, было горько. И если сначала она думала, что у нее все еще есть шанс оттеснить эту светловолосую девчонку, то теперь она воочию убедилась, что шансов-то и нет, и остается лишь ждать, когда Смерч наиграется и бросит свою Машеньку. По крайней мере, Татьяна надеялась на это.

– Чего обзываешься? – обиделся Челка. – Расскажи лучше, как тебе на фесте-то было? Понравилось? Я тоже так играть скоро буду.

– До сих пор ноги сами собой пляшут, – сердито отозвалась брюнетка. Дэн встречает рассвет со своей подружкой, обнимает ее, а она не у дел. Это же… неправильно! Ну почему она, почему эта белобрысая Машка?

Таня вновь посмотрела на спину Дениса, обнимавшего свою пассию, и плечики ее передернулись.

– И что мне тут делать? Когда мы поедем обратно? Когда ты отвезешь меня домой?

– Капризная какая, а! Мы сюда ехали рассвет встречать, – отозвался укоризненно парень. Таня ему нравилась, но он искренне не понимал ее – ведь увидела же, что Смерч реально занят, какого лешего строить иллюзии и злиться, к тому же рядом есть он – обаятельный чувак, музыкант, между прочим. – Вот и встречай, крошка. Романтика, природа, я рядом.

Небо действительно расцвело яркими алыми и фиолетовыми красками, подаренными поднимающимся из-за горизонта бодрым солнцем. Татьяна выдохнула сердито. Ей было так неприятно, что даже красивое небо, в кои-то веки не загроможденное городскими строениями, ей не нравилось. Ну почему Дэн выбрал эту девицу?!

Какое-то время они молчали. Таня вновь посмотрела на Смерча и его спутницу – теперь они держались за руки, стоя на самом краю набережной, открытой всем ветрам, и смотрели на небо. От припаркованной машины до них было метров тридцать – так немного, но Таня всеми фибрами чувствовала, что эти двое безумно далеки от нее.

– Да не нужен мне ваш закат, – фыркнула вдруг девушка и пошла обратно к машине. Она сделала пару шагов и, запнувшись, упала, крепко выругавшись, чем рассмешила Челку.

– Ты ж приличная девушка, – сказал он, помогая девушке встать. Касаться ее ему нравилось, к тому же на вполне себе законных основаниях.

– Я ногу подвернула! – сквозь зубы прошипела девушка.

Челка, стараясь, чтобы брюнетка не увидела, как он улыбается, помог ей добраться до заднего сиденья машины и полез за аптечкой, чтобы добыть бинт и лично перебинтовать щиколотку.

Занятые Таня и Влад не видели, как на набережной появляются трое мужчин. Их серая неприметная, с заляпанными номерами и тонированными окнами машина была припаркована в некотором отдалении, не на парковке, а на обочине трассы, поэтому появление этих двоих и осталось незамеченным.

А Маша и Денис, которые ни о чем не подозревали, стояли на высоком берегу реки, над которой раскинулось красное рваное полотно зарева. В отличие своих спутников они наслаждались закатом. И он действительно стоил того, чтобы на него смотреть. Солнце, похожее на небесный цветок, медленно выплывало из-за холмов. Разбросанные на склоне одуванчики, похожие на золотые шарики, притаившиеся среди влажной травы, готовы были уже раскрыться ему навстречу.

Солнце еще не грело, больше ослепляло и само удивлялось, почему небо на востоке такое яркое. Красные, розовые, фиолетовые краски пытались пробиться и в зеркальную гладь реки, но легкая дымка утреннего тумана, похожая на полупрозрачную молочную фоту, отбирала их яркость, и в воде отражался размытый рассвет. А между двумя этими рассветами – небесным и водным – кружила большая черная птица. Других птиц не было видно, только слышно: спрятавшись, они пели, радуясь новому дню.

– Тут безумно красиво! Что ты любишь больше, рассвет или закат? – спросила Маша. Дэн стоял позади нее: одна рука перекинута через ее плечо, вторая лежит на талии. Ладонь девушки сжимала его запястье.

– Рассвет, – отвечал парень. – В закате есть что-то трагичное. А рассвет дает надежду. Как думаешь?

– Наверное, ты прав. Мне всегда нравились закаты, но теперь, кажется, я влюбилась в рассветы, – улыбнулась она и счастливо вздохнула. Уединение с любимым человеком, природа, свежесть раннего утра и необъяснимое предвкушение чудесного будущего – все это давало повод для того, чтобы полной грудью вдыхать сырой прохладный еще воздух. Беспокойство, точащее свои ножи где-то в глубине ее души, совсем притупилось, его перекрыла волна светлой радости, схожей с вдохновением.

– Этот рассвет больше похож на закат, – вдруг сказал Смерчинский, поднимая голову. – Впервые такой вижу. Странно, да, что мы приехали именно сегодня встречать рассвет, и он такой… – Парень замолчал, так и не подобрав нужного слова, а глядя вдаль, на подсвеченные ало-бордовым светом тучи.

– Слушай, если подумать – ты из тех, кто целиком видел ночь, – произнесла вдруг Бурундук и потянула его ближе к огражденному краю берега, на траву. – Поэтому ты заслужил рассвета, господин Ящерица.

– Без вопросов, будешь моим личным солнцем, девочка Маша, – прошептал ей на ухо Смерч. Он развернул свою светловолосую спутницу к себе и поцеловал – не спеша и мягко касаясь теплых губ Марии, играя и зная, что совсем скоро она не выдержит, вцепится пальцами в его плечи и попытается перехватить инициативу, а он сначала поддастся, обрадовав ее, а потом вновь возьмет их невербальное общение в свои руки. Ему хотелось намного большего, чем простые объятия и поцелуи, но пока что он наслаждался и этим.

Некоторое время они были заняты только собой, стоя на влажной от росы траве, которая исчезнет с восходом солнца. А вокруг просыпались одуванчики – точно такие же, какой сорвал однажды Дэн для Маши.

– Река какая-то странная, – сказал Денис, когда они вновь стояли друг напротив друга, взявшись за руки. Казалось, они никого, кроме себя, не замечают и не знают, что человек, ехавший за ними, стоит неподалеку, прячась за гаражом и раздумывая, когда ему удобнее подойти.

– Странная? Спокойная. Красивая. Я не верю, что это происходит со мной, – призналась тихим голосом девушка.

Молодой человек тряхнул темно-шоколадными волосами, словно избавляясь от навязчивых воспоминаний.

Усилившийся речной ветер играл с их волосами. Туман растворялся в первых лучах. Небо все больше и больше наливалось алым, как спелая ягода, и в другие цвета: фиолетовый, желтый, розовый, золотистый почтительно отступились, померкли, спрятались. И блики в реке казались красными нервными росчерками входившего в свои права солнца.