Как мы помним, в декабре 1961 года Президиум ЦК КПСС разрешил набрать в отряд Центра подготовки космонавтов еще шестьдесят слушателей, в том числе пятерых женщин. Если с женщинами проблем не возникло, ведь от них не требовалось каких-то особых профессиональных качеств, то отбор мужчин затянулся: теперь искали не просто здоровых летчиков, а летчиков, имеющих ко всем прочим достоинствам еще и высшее образование. Только через год, 10 января 1963 года, приказом главкома ВВС на должности слушателей-космонавтов были приняты… пятнадцать человек.

От «гагаринского» набора новички отличались более солидным возрастом и имели больше практического опыта за плечами. Самому старшему, Льву Степановичу Дёмину, на следующий день после зачисления исполнилось 37 лет. Самым младшим оказался Виталий Михайлович Жолобов – ему было лишь 24 года. Все они, как и говорилось, имели высшее образование, многие окончили академии, а Лев Дёмин завершал кандидатскую диссертацию по противоракетной обороне и защитился через четыре месяца после зачисления в отряд. Впервые среди космонавтов появились четверо кадровых ракетчиков: все они участвовали в испытаниях боевых ракет на полигонах или были военными представителями ракетных войск на предприятиях. Удивительное дело: инженер-капитан Петр Иванович Колодин с полигона Плесецк сумел «преодолеть» врачей, не имея большого пальца левой руки. Однако в космос он, увы, так и не слетал, оставшись на «скамейке запасных».

В 1963 году в отряде космонавтов произошло не только пополнение, но и сокращение. 27 марта Григорий Нелюбов, Иван Аникеев и Валентин Филатьев попали в пренеприятную историю у железнодорожной станции Чкаловская. Существует множество версий того, что там произошло, но наибольшее доверие вызывают сведения, которые собрали Олег Валерьевич Варяник и Александр Павлович Лютый для своей книги «Полшага до старта», посвященной космонавту № 3 Григорию Нелюбову (книга пока не вышла массовым тиражом, поэтому приходится использовать отдельные отрывки из нее, имеющиеся в свободном доступе).

В тот злополучный день Нелюбов проводил жену Зинаиду Ивановну, студентку МГУ, на электричку. Он находился на «больничном», поэтому был одет в штатское. Возвращаясь, зашел в буфет, чтобы купить бутылку пива. Там он встретил двух товарищей по отряду – Аникеева и Филатьева, которые в подпитии мерялись силой на руках, случайно задели солонку и разбили ее. Буфетчица накричала на них и вызвала патруль. Нелюбов пытался унять инцидент, хотя мог бы этого и не делать, ведь он по факту был случайным участником конфликта. В разговоре Григорий оскорбил начальника патруля – офицера из состава отряда летчиков-испытателей. Тот предложил всем проследовать в комендатуру, а на следующий день подал рапорт на троих космонавтов.

Генерал-лейтенант Каманин записал в дневнике:

«4 апреля [1963 года]. ‹…›

Заходил и Герман Титов. Я спросил его, как он относится к „делу“ Нелюбова, Аникеева и Филатьева. Герман ответил, что ему жаль Нелюбова, что на ребят наговорили много лишнего. Тогда я сказал Титову, что факт захода в „забегаловку“ и выпивки несовместим со званием космонавта. Он немного поколебался, а потом твердо заявил: „Ребята знали, что им настоятельно не рекомендовали и даже запрещали заходить в подобные заведения. Они знали, что им запрещено пить, – их уже за это наказывали – пускай отвечают за свою глупость“.

5 апреля. ‹…›

Вчера получил от [Михаила Петровича] Одинцова официальные документы по факту пьянки трех космонавтов 27 марта 1963 года на станции Чкаловская. Нелюбов, Аникеев и Филатьев уже не первый раз замечаются в выпивках. Двое последних не представляют ценности как космонавты (пьянки, слабоволие и низкие успехи в учебе), и этот случай дает нам законное право освободиться от них. Нелюбов входил в первую „гагаринскую“ шестерку и одно время был кандидатом на 3-й или 4-й полет, но потом показал не лучшие результаты на центрифуге и отошел на второй план. В данном происшествии он повинен меньше других (был в гражданской одежде и пытался уговорить товарищей пораньше уйти). Вершинин, Руденко, Рытое и Одинцов за увольнение из космонавтов всех троих. Гагарин считает, что нужно уволить только Филатьева, а Нелюбова и Аникеева следует строго наказать, но в Центре оставить. Было бы правильным уволить всех троих, хотя они и составляют 25 процентов от общего числа подготовленных к полетам космонавтов. Я за увольнение из Центра Филатьева и Аникеева и за попытку последний раз проверить Нелюбова, бывшего совсем недавно одним из лучших космонавтов первого набора».

В итоге вопрос решал Военный совет ВВС, постановивший отчислить всех троих в назидание остальным. Главком Вершинин приказал Каманину донести информацию до отчисленных космонавтов. Позднее тот записал:

«19 апреля.

Весь день провел в ЦПК. На общем построении офицеров Центра объявили приказ Главкома об отчислении Филатьева, Аникеева и Нелюбова. После объявления приказа я поговорил с ребятами. Они ошеломлены таким ударом, но переносят его стойко. Просили меня только об одном: прежде чем направить их в полки, дать им возможность оттренироваться в полетах на самолетах в одном из училищ или центров переучивания».

Жизнь Григория Григорьевича Нелюбова завершилась трагически. Хотя Каманин в личной беседе пообещал, что через полтора года пришлет вызов в часть, куда направлялся Нелюбов, и восстановит его в ЦПК, он не выполнил обещание: хватало других забот. Нелюбов честно служил в 224-м авиационно-истребительном полку под Кемерово, в Приморском крае, но так и не смог смириться с тем, что его отчислили из отряда. Несколько раз он сам приезжал в Москву, пытался встретиться с Николаем Каманиным и Сергеем Королёвым, начал много пить и в результате 18 февраля 1966 года покончил с собой – бросился под поезд.

В Центре подготовки космонавтов тоже далеко не всё было в порядке. Поскольку отряд расширялся, а перспективные планы требовали больше подготовленных кадров, Николай Петрович Каманин пришел к выводу, что врач, каким был и оставался начальник ЦПК ВВС Евгений Анатольевич Карпов, не сможет справиться с возросшим объемом обязанностей, поэтому в декабре выдвинул на должность начальника генерал-майора авиации Михаила Петровича Одинцова, который в то время был первым заместителем командующего Воздушной армией в Хабаровске. В январе 1963 года Одинцов приступил к работе, однако его управленческий «стиль» вызвал резкое неприятие у военнослужащих ЦПК. Прежде всего, заступив на новую должность, он не захотел посоветоваться с летавшими космонавтами, которые лучше разбирались в реалиях жизни Центра и имели полное право претендовать на совместное решение вопросов. Такой подход задел их самолюбие. Но еще больше их задели новые порядки, установленные генерал-майором. Одинцов не желал признавать, что космонавты чем-то отличаются от обычных офицеров, выступал за соблюдение распорядка дня, требовал исполнения «Положения о космонавтах», в том числе – нарядов раз в два месяца, и отмены всех привилегий. Одинцов запретил членам отряда после выполнения дневной программы уезжать домой, на Чкаловскую, требуя оставаться в Звёздном городке и заниматься самоподготовкой.

В итоге уже через месяц космонавты устроили «бунт»: 21 февраля Юрий Гагарин и Павел Беляев провели партийное собрание, на котором Гагарин прочитал доклад «Роль коммунистов в соблюдении режима труда и отдыха космонавтов». На собрании также выступили Алексей Леонов и Борис Волынов, резко раскритиковавшие политику Одинцова. В ответ тот указал на недопустимость подобной критики от младших по званию, но и после его заявления собрание постановило обратиться к Главкому ВВС и в Главное политическое управление армии с просьбой укоротить амбиции свежеиспеченного начальника ЦПК. Генералитет разделился в оценке «бунта» – предлагали даже примерно наказать Гагарина. Однако Николай Каманин предпочел урегулировать вопрос и посоветовал Одинцову адекватно ответить на критические замечания. Тем не менее противостояние продолжилось, и генерал-майор совершил несколько неуклюжих действий, что заставило Каманина усомниться в служебном соответствии своего протеже: