всего, что булыгинский проект не отвечает данному государем 6 июня земско-городской делегации обещанию, что выборы в Государственную думу будут установлены «правильно». Очевидно, полагая, что положения, им высказываемые, и положения, по существу «правильные», адекватны, съезд постановляет, что «отныне он считает бесцельным подобные обращения

предостерегающего и увещательного характера и полагает, что они не должны иметь места со стороны земцев- конституционалистов».

Далее съезд обсуждает вопрос о присоединении к «Союзу союзов», и именно здесь происходит окончательный раскол между левым и правым крылом либеральной буржуазии. Открытое присоединение к организации, только что принявшей на конспиративном съезде, собранном 1–3 июля в Финляндии, что все учащающиеся террористические акты оправдываются действиями правительства, возмущает некоторых членов съезда. Предлагается ввиду этого следующая резолюция: «Единогласно признавая, что в настоящее время Россия переживает такой исторический момент, когда могут и должны приниматься в борьбе с правительством средства не только не обоснованные прямо на законе, но даже противозаконные в формальном смысле этого слова, но не придя к единогласию в вопросе о допустимости всех средств борьбы до явно насильственных включительно, земская группа «конституционалистов-демократов» присоединяется к «Союзу союзов». Однако и эта формула отвергается, и съезд присоединяется к «Союзу союзов» безо всяких оговорок.

В этом решении все значение съезда, о коем идет речь. Им обусловливается образование партии К.Д., все ближе сходящейся с социал-демократами — меньшевиками. В конечном счете в 1917 г. отсюда и получилась коалиция Керенского с Львовым и Милюковым.

Правда, партию конституционных демократов в принципе решено было образовать еще ранее, освящено же решение было лишь в августе на четвертом конспиративном съезде «Союза освобождения», который таким образом и в этом начинании является истинным направителем радикальной мысли того времени. Впрочем, этим и заканчивается деятельность «Союза освобождения», фактически обратившегося в партию народной свободы, иначе говоря, в кадетов.

Наряду со съездами представителей местных самоуправлений продолжают собираться отчасти открыто, отчасти тайно съезды различных новообразованных организаций. Так, 30 июля собирается крестьянский съезд, принявший громкое название всероссийского. Насчитывает он около ста участников, из которых свыше четверти к крестьянству не принадлежат, причем руководящую роль играют на нем, разумеется, интеллигенты, близкие к социал-революционерам. Тут обсуждается, конечно, земельный вопрос.

Тем временем социал-демократы, не сговорившиеся между собою в апреле по вопросу о продолжении рабочего движения, чем отчасти объясняется неудача в организации рабочих манифестаций 1 мая, с тех пор приходят к более или менее согласному решению в вопросе о подготовке вооруженного восстания.

Собравшийся в мае третий съезд социалистов-большевиков единогласно признает, что движение пролетариата призвано сыграть руководящую роль в революции и в настоящий момент уже привело к необходимости вооруженного восстания, и посему поручает всем партийным организациям выяснить пролетариату путем пропаганды и агитации «роль массовых политических стачек» и «принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата и к выработке плана вооруженного восстания и непосредственного руководства таковым, создавая для этого, по мере надобности, особые группы из партийных работников».

По существу, к тому же решению приходит и собравшаяся одновременно с упомянутым съездом конференция меньшевиков. Не веря «в возможность приурочить повсеместное восстание к заранее назначенному сроку» и полагая, «что благоприятные условия для победоносного восстания создаются прежде всего непрекращающимся брожением в массах», конференция решила расширить свои операции в массах на почве текущих политических событий и укрепить в них «сознание неизбежности революции, необходимости быть всегда готовыми к вооруженному отпору и возможности его превращения в каждый момент в восстание».

Из этих резолюций видно, что сущность разногласия между большевиками и меньшевиками сводилась лишь к тому, что меньшевики желали использовать в своих целях оппозиционные силы и, подготовляя вооруженное восстание, одновременно участвовать в работе радикального крыла либералов; наоборот, большевики не придавали никакого значения оппозиционным силам, желали от них резко отмежеваться и направить свою деятельность исключительно и всецело на подготовку вооруженного восстания. Сказалась эта разница в касающихся этого вопроса резолюциях Упомянутого съезда и конференции. Съезд большевиков постановил:

1) разъяснить рабочим антиреволюционный и противо-пролетарский характер буржуазно-демократического направления во всех его оттенках, начиная с умеренно либерального, представляемого широкими слоями землевладельцев и фабрикантов, и кончая более радикальным, представляемым «Союзом освобождения» и многочисленными группами лиц свободных профессий, и 2) энергично бороться против всяких попыток буржуазной демократии взять в свои руки рабочее движение и выступить от имени пролетариата.

Конференция, наоборот, решила «заинтересовать посредством широкой агитации в революционной борьбе пролетариата за демократическую республику возможно более широкие круги населения, дабы обеспечить боевым действиям пролетариата возможно более активную поддержку непролетарских групп».

Ту же тактику, как известно, осуществили эти две группы социал-демократов, единые по существу, но лишь несогласные в вопросе о способе достижения поставленной цели, и в 1917 г.

Как бы то ни было, тотчас после приведенных решений социал-демократических управительных центров «партийные работники» развели самую энергичную пропаганду вооруженного восстания, причем направили свои усилия на создание смуты в армии и флоте. Результаты этой деятельности сказались уже в июне месяце. Объектом воздействия они избрали в первую очередь Черноморский флот. В Севастополе им удалось образовать центральный комитет матросов, разработавший план восстания всего флота во время июльских маневров. План этот был сорван частичным разразившимся до срока, а именно 15 июня, восстанием команды броненосца «Князь Потемкин Таврический». Команда арестовала весь офицерский состав, завладела управлением судна, которое затем в течение целых 13 дней носилось по Черному морю, угрожая Севастополю и посещенной им Одессе бомбардированием. В самой Одессе незадолго до того, а именно 10 июня, партийными работниками было поднято восстание портовых рабочих, не без труда усмиренное войсками, вызванными из их лагерного расположения.

Успех этот, разумеется, окрылил оба крыла партии, причем орган меньшевиков «Искра» писал: «Пришло время действовать смело. Смелость победит… Захватывайте оружием государственные банки и оружейные склады и вооружайте весь народ».

Если достигнутый ими успех окрылил революционные силы, то радикалов он отнюдь не отрезвил, как не повлияло на них заявление большевиков, что для них они такие же враги, как и царское правительство. Радикалы продолжали льнуть к революционным организациям, причем даже восхищались результатами их работы. Так, в помещенной в «Освобождении» корреспонденции из Севастополя, под заглавием «Вольный корабль», автор с восхищением описывает то «захватывающее, поднимающее зрелище», которое представлял «несущийся под красным флагом по морским волнам вольный корабль».

«Нельзя было не любоваться, — пишет корреспондент, — дерзостью мысли, смелостью широкого размаха, былинной удалью» вольного корабля, и в умилении восклицает: «Всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету»[493].

Этими выступлениями и происшедшими в июне в Петербурге довольно мирными рабочими забастовками ограничились, однако, народные волнения в течение летних месяцев 1905 г.

В августе происходит