Адель сняла серый шелковый костюм и аккуратно повесила на плечики. Потом сняла нижнюю юбку и чулки и надела синее платье из мягкой шерсти. Ей не хотелось, чтобы ее нашли в домашнем халате. Даже уйдя из жизни, она должна выглядеть красиво. Она причесалась и побрызгалась любимыми духами «Диорлинг». Сойдя вниз, Адель налила большой кувшин воды. Она ощущала спокойствие. Полное спокойствие.

* * *

«Если бы Кит мог ее видеть», – думал Себастьян. Вместе с первыми тактами гимна «Садок-Священник» Клементайн, ведомая своим дядей, вошла под своды церкви. Лицо невесты сияло от радости. Рыжие волосы украшал венок из цветов. Синие глаза, полные любви, безотрывно смотрели на Кита. Ее белое шелковое платье было очень простым: скромный полукруглый вырез, длинные узкие рукава, пышный подол и небольшой шлейф. В руках она держала букет маленьких бледно-розовых роз. За ней с серьезным лицом вышагивала Клио. Позади Клио шла Люси Уорвик – единственная взрослая, или почти взрослая, подружка невесты. Обе были в бледно-розовых платьях, с белыми цветами в волосах.

Все четверо двигались очень медленно. Потом дядя отпустил руку Клементайн. Она подошла к Киту и, с изящной смелостью ломая традицию, подала ему руку и поцеловала. Это был знак: она здесь, рядом с ним.

И в тот момент, когда вся церковь казалась наполненной любовью, Селия и Себастьян переглянулись и улыбнулись. Они сидели по разные стороны прохода. Это был взгляд не только через пространство. Это был взгляд сквозь долгие годы. Они улыбнулись. И все, кому удалось заметить их улыбку, тоже улыбнулись, ибо знали причину. Улыбка родителей Кита была на редкость трогательной, как и все события этого знаменательного дня.

* * *

Она собрала все подушки и из них устроила на кровати подобие мягкого холмика. Таблетки она приготовила заранее, положив на свою любимую тарелку – давнишний подарок Седрика: небольшой цветочный орнамент на белом фарфоре и тонкая золотая кайма. Тридцать штук. Больше чем достаточно. Но она хотела действовать наверняка.

Некоторое время она смотрела на таблетки, затем проглотила первую…

* * *

– …И сим торжественно клянусь.

Когда Кит произносил эти слова, его прекрасный мелодичный голос слегка дрожал. У Иззи защемило там, где, по ее мнению, находилось сердце. Она вдруг забыла обо всем: о своей вине, несчастьях, тревоге за Адель. Ей вспомнился день, когда Кит признался ей в любви. Его голос тогда звучал нежно и в то же время страстно. И от тех слов она почувствовала себя очень счастливой и защищенной. И вдруг, впервые за все эти годы, она снова испытывала то же чувство. Иззи поняла: наконец она освободилась от притяжения Кита. До сих пор она не была свободна, и сейчас она это отчетливо сознавала. Все годы она безуспешно искала дар, врученный ей, а затем безжалостно отнятый. Но теперь место Кита в ее жизни занял другой мужчина, сильно отличающийся от него. У этого человека не было безоблачного детства и золотой, но трагически оборвавшейся юности. Никто не прочил ему блистательной карьеры. Но он рвался из затягивающего мира повседневности вверх, устремляя взгляд к звездам. Он не был ни обаятельным, ни романтичным… Нет, она не права. Он был романтичным, только по-своему. Его романтичность была забавной, прагматичной и трогательной. Он не учился в университете, однако усиленно занимался самообразованием и по яркости мышления не уступал Киту. Удивительно, как всего за несколько дней Ник сумел стать центром ее жизни, источником ее счастья. Иззи не верилось, что когда-то она не знала о его существовании, не любила его и не была любима им. Она не ожидала этой внезапной любви, считала себя недостойной такого счастья. Но счастье пришло к ней. Даже сейчас, стоя в церкви, она думала о Нике и о том, что их связывало. Ей хотелось поделиться своим счастьем с отцом, показать ему, что она любит их обоих. Иззи посмотрела на Себастьяна, вложила в его ладонь свою руку и улыбнулась. Она знала: слезы, блестевшие у него на ресницах, были слезами счастья. Себастьян сейчас радовался не только за Кита, но и за нее.

* * *

Телефон звонил не переставая, но она не обращала внимания. Ее путешествие началось. Она уже приняла первую таблетку и решила, что вода – это слишком просто и банально. Нет, она не станет запивать их водой. Ей требуется шампанское с его прекрасным цветом и вкусом. Адель встала, прошла на кухню, вытащила из холодильника бутылку своего любимого шампанского «Лансон». Бутылка приятно холодила руки. Вот только вытащить пробку оказалось не так-то просто. У Адели никогда не получалось открывать шампанское. Она не знала, сколько драгоценных минут потратила на возню с пробкой. Взяв фужер и бутылку, Адель поднялась в спальню и снова устроилась на своем ложе из кружевных подушек. Возня с пробкой утомила ее. Адель сделала несколько глотков без таблеток. Потом спохватилась: время шло. Нужно продолжать начатое. Она взялась за вторую таблетку и почти положила на язык, когда зазвонил телефон.

Она старалась не слышать его звонков, однако телефон не унимался. В тишине прихожей его звонки были особенно громкими. Телефон ее раздражал, разрушал состояние спокойной решимости. Кто мог звонить с таким упорством? Ведь все знают, что сегодня – свадьба. В голове мелькнула ужасная мысль: а вдруг что-то случилось с Клио? Других мыслей почему-то не возникло. Вдруг с ее малышкой что-то стряслось, и вместо церкви Клио сейчас лежит в приемном покое больницы. Телефон продолжал звонить. Адель вскочила на ноги, выбежала из спальни и понеслась вниз. Ее сердце громко стучало, голова слегка кружилась. Наверное, от шампанского…

– Алло!

В трубке долго молчали, затем раздался знакомый голос:

– Здравствуй, Адель. Это Джорди.

* * *

– …Поклоняюсь тебе телом своим, и всеми мирскими сокровищами своими одарю тебя…

Барти не впервые слышала эти слова и удивлялась их способности на каждой брачной церемонии звучать по-новому. Она до сих пор жалела, что у них с Лоренсом не было венчания в церкви. Они не произносили слов брачной клятвы под звуки органа и не принимали поздравлений друзей. Все происходило в унылом холодном муниципальном помещении, где регистрировались браки. В тот момент она, переполняемая счастьем, ничего не замечала. Но с годами вдруг начала сожалеть, что у нее нет красочных свадебных воспоминаний.

Вокруг нее все с трудом сдерживали слезы. Удивительно, как большое счастье может вызывать столь сильные эмоции. Себастьян вытирал глаза платком. Венеция кусала губы. Даже у Дженны в глазах блестели слезы. Барти улыбнулась дочери, испытывая гордость за нее и радуясь, что она рядом. Потом она взглянула на Селию. Никогда еще Барти не ощущала такой сильной близости с Селией. В этот момент у нее мелькнула мысль и укоренилась в голове.

* * *

– …И сим торжественно клянусь.

«Какой у Клементайн чудесный голос, – думала Элспет. – Такой музыкальный». У них с Китом у обоих прекрасные голоса. И такие же будут у их детей… Боже, ее опять затошнило. Надо же, так и поднимается изнутри. Только бы не пришлось портить торжество и выбегать из церкви. Надо дышать как можно глубже. «Успокойся, Элспет», – приказала она себе…