- Огонь!

Рёв пулемётов, автоматов, пушек БМД и огнемётов взорвал тишину. Вся эта лавина огня

обрушилась на окраину нашей деревни и сразу же заполыхали два дома. Трассы пулемётов и автоматов хлестали по домам и другим строениям. Пушки с БМД обрабатывали более дальние

цели.

Десантник рядом со мной схватил контейнер с огнемётом и с силой ударил его торцом об землю. Вскинул на плечо, прицелился и выстрелил. Как это всегда бывает от оглушительного выстрела «Шмеля» у меня заложило уши. Но я был изумлён таким обращением солдата с огнемётом. У нас в батарее тоже есть несколько огнемётов, и мы тоже с них стреляли, но обращались с ними очень осторожно. Боялись их. Жутко боялись их и боевики. Снаряд, который вылетал из огнемёта, обладал огромной разрушительной силой, но изюминка была в том, что этот снаряд поражал не осколками, а выжигал, как объясняли мне, кислород в радиусе 25 метров. После взрыва снаряда, кто был поражён, лежали внешне не повреждённые, но внутри: почки, лёгкие, печень и другие органы были разорваны.

А тут десантник берёт, хлопает огнемётом об землю и стреляет.

- Солдат, ты что делаешь? – Возмущённо возопил я.

Десантник дико и непонимающе посмотрел на меня, схватил следующий контейнер и снова трахнул им об землю. Вскинул - выстрелил. Чёрная точка снаряда прочертила плавную линию траектории и воткнулась в дом, в четырёхстах метрах от нас, в глубине деревни. От мощного взрыва полетели в разные стороны шифер, балки. Стены сложились и рухнули во внутрь здания. В небо поднялось громадное облако пыли.

Я подскочил к солдату и дёрнул его за рукав: - Солдат, на хрена ты, сволочь, стучишь огнемётом об землю? Взорвёшься ведь и меня взорвёшь.

- Товарищ майор, когда я стукаю огнемётом об землю снаряд от удара глубже оседает в контейнере и из-за этого дальше летит, - очумело заявил десантник.

Возражать и объяснять ему в этой обстановке, да и ругать его не было смысла.

- Солдат, ты дурак. Как он летит на четыреста метров, так он и будет лететь. А от твоих ударов он когда-нибудь рванёт. Прекрати этой ерундой заниматься.

Я отошёл на свою позицию и, поддавшись азарту, стал с пулемёта поливать улицы деревни, хотя я не видел ни одного духа, но рассуждая, что если десантники стреляют, значит, они их

видят. Через минуту у меня над головой опять проревел «Шмель». Я повернулся к десантнику. Солдат бросил использованный «Шмель» и схватил следующий.

- Боец! Пошёл отсюда. – Заорал я, но солдат, не слыша меня, стукнул о землю, вскинул огнемёт и выстрелил. Заматерившись, я схватил пулемёт, коробки с лентами и отбежал от десантника на безопасное расстояние. Из безопасного укрытия стал наблюдать и ждать когда он взорвётся, но солдат раз за разом стрелял. И когда огнемёты у него закончились, он целый и невредимый стал поливать дома из автомата. В деревне горело уже около десятка домов, но духов так и не было видно.

- Слушай, Виктор, - я подошёл к командиру роты, - Куда ты стреляешь? Я ни одного духа не вижу.

Старший лейтенант наклонился ко мне и почти прошептал: - Товарищ майор, курятинки мне захотелось, вот и отгоняю вполне возможно находящихся там духов в глубь деревни. А потом спущусь со своей группой вниз, в деревню. - Я изумлённо покрутил головой.

– Если хочешь, и ты со своими солдатами к моей экспедиции присоединяйся. Что-нибудь и себе найдёшь. – Добавил офицер, видя моё удивление.

Стрельба продолжалась ещё минут десять, но я уже не стрелял, а лишь наблюдал за результатами огня, старательно считая подымающиеся дымы от горевших домов. И удивлялся. Я тоже иногда допускаю излишнюю стрельбу. Меня даже не один раз вызывал к себе командир полка и говорил мне: - До меня доходят слухи, что вы, товарищ майор, стреляете одной ракетой по одиночному боевику.

- А ты знаешь, Копытов, что твоя ракета по цене равняется автомобилю «Волга»? Так ты, - в этот момент командир, указывая пальцем на меня, делал значительную паузу и продолжал, - таким дорогим автомобилем убиваешь боевиков, а это слишком дорого для государства.

- Товарищ полковник, а если боевик танк подобьёт, сколько это «Волг»? – Этим вопросом как правило, ставил командира в тупик и он меня обычно прогонял.

Я ещё раз старательно посчитал дымы от горевших домов: двенадцать штук. Получалось, из-за того, что командир роты захотел покушать куриного супчика: сгорело двенадцать домов, выпущено море боеприпасов и чем ещё вылазка закончится - неизвестно.

Стрельба прекратилась. Командир роты с десятью десантниками и я, взяв с собой Чудинова, Кушмелёва и Некрасова в качестве поощрения, стали спускаться через кусты по едва заметной тропинке к окраине деревни. Нас сразу же обступили кусты, за которыми ничего не было видно. А когда прошли метров десять, стали заметны следы вчерашнего боя: срезанные пулями и осколками ветки, покорёженные стволы деревьев. В одном месте осколками гранаты в кустарнике пробило брешь и на тропе были видны следы крови, которые тянулись вниз. Впереди шли десантники, мы прикрывали их с тылу, настороженно вглядываясь в заросли. Сразу за мной, топая сапожищами, шёл Кушмелёв. До окраины деревни оставалось совсем немного, когда за моей спиной раздался одиночный выстрел и между моих ног появился фонтанчик от пули. Десантники резко рассыпались в стороны, а я стремительно крутанулся, одновременно передёрнув затвор. И почти воткнул ствол в побледневшее лицо Кушмелёва; и еле сдержался, чтобы не нажать на спусковой крючок.

- Товарищ майор! – Испуганно закричал Кушмелёв, - я не хотел, я лишь случайно нажал на спусковой крючок….

Я, наверно, с такой злобой, не опуская автомата, смотрел на него, что его лицо стремительно стало покрываться потом.

- Не надо. Не стреляйте, - только и сумел он выдавить из себя.

- Сука, ты только что чуть не застрелил своего командира. Идиот. – Я повернулся к десантникам.