закрутило. Тошнота, медленно, но верно зарождавшаяся в желудке, тронула солнечное сплетение, обхватила горло.

Нелл выстояла на слабых, оттаивающих ногах, борясь с ужасным ощущением под коленями. Расстегнула на груди комбинезон. Бежево-серая шерстяная поддёвка оказалась насквозь мокрой.

Она подошла к внутренним створкам шлюза как раз тогда, когда они открылись.

Зигварт. Высокий, худой, заросший щетиной. И доктор, с чемоданчиком в руках.

Она встретилась с Зигвартом взглядом. Глубоко посаженные его синие глаза показались ей ярче, чем обычно.

В голове пронеслись с бешеной скоростью воспоминания и те, другие картины: трещина в стекле, руки Зигварта, голубоватая Изморозь на переборке, слепящий наст, пламя, оранжевое гидравлическое масло, плещущее на снег, чёрный дым и запах копоти, лёд под её щекой, маяк корабля вдали, обжигающий ветер, лижущий бок.

Она сжала кулак, левой рукой схватив Зигварта за воротник, и замахнулась, чтобы ударить его в лицо.

Он её перехватил.

— Доктор, укол, — сказал он.

Она вырвалась, отшатнулась. Скорее от омерзения.

— Ох, док, только не здесь. Я хочу наверх.

— Конечно, — доктор кивнул. — Здесь нет никаких условий.

Было странно привыкать к тому, что свет и тепло здесь были в избытке. После долгих километров наедине с неоном, фосфором и синей тьмой она смотрела на светлые стены, мигающие диоды, мягкие потолочные лампы с каким-то детским удивлением. Она попала в сказку.

Пусть даже здесь был свой Петер Мунк, который уже не сможет отказаться от холодного сердца.

Зигварт.

События на «Паладине» она ему прощать не собиралась. Он никогда ей не нравился, но прикрываться ею от инопланетной формы жизни — это было уже совсем за гранью. Нелюдь и есть.

Кроме фигурального смысла слова, её сейчас волновал ещё и прямой. Она успела выскочить из помещения прежде, чем треснула переборка. Максимум, что могло на неё повлиять — продукты дыхания Изморози, сами по себе довольно галлюциногенные. Она не ручалась, что не вдохнула ни грамма заражённого воздуха там, при бегстве.

А вот Зигварт, которого она, защищаясь, швырнула через себя, мог вдохнуть полные лёгкие. Не только продукты метаболизма — саму Изморозь. Она действовала моментально. От неё невозможно было увернуться, как от снега, залетевшего через распахнутую в метель дверь.

Оставалось надеяться, что док действительно вколол ему препарат. Если только…

Когтистая лапа страха разодрала тёплую сказку и ударила по нервам, как по струнам. В принципе ведь и правда, прошло уже достаточно много времени для того, чтобы Изморозь подчинила себе Зигварта. А он вполне мог заразить дока.

И тут же она расслабилась. Просто устала, подумала она, плохо соображаю. Зигварт не мог вернуться раньше, чем час назад. А при заражении через носителя Изморозь за час не справится. Это за Зигварта она взялась напрямую и мгновенно, да и то, видимо, не подчинила его до конца, если укол так быстро помог.

Но тут Нелл поняла, что и здесь история не совсем вяжется.

Уколот, сказал Фил. Значит, он впустил его на борт и сделал укол. Почему он так колебался, впускать ли её? Потому, что она пришла позже? Или потому, что Зигварт наговорил ему чего-то? Странно, если он был достаточно сильно заражён глациатом, чуждой живностью, — а может, и не живностью, мнения разнились, — то не дал бы сделать себе укол, или же, получив дозу тетрамиксина против своей воли, сейчас переживал бы букет самых неприятных последствий, скорее всего лёжа в медотсеке. Да и что значит «против воли»… Доктора даже она одолеет, с Зигвартом он бы точно ничего не смог сделать, а тем более с заражённым. Изморозь — сама себе оружие и превращает в своё дополнительное лезвие каждую захваченную единицу.

Может ли быть, что ему досталось всё же меньше, а ей, исходя из всех странностей похода — с лихвой?

С тихим шумом белые двери медицинского отсека скользнули в стороны, и они вошли в проём.

Кушетки, кресло, стеклянные стеллажи в нишах. Стерильная чистота, металл и пластик. И тепло. Благословенное тепло.

Она ведь могла и не выдержать, подумала Нелл. Не починить экзоровер, не дойти, не убедить их открыть. Капитан Крамер, будь он на посту, а не в тёмной капсуле гибернации, не открыл бы ей входной шлюз, максимум — впустил бы в грузовой лифт для карантина, где и заблокировал бы. Но капитан никогда в жизни не пустил бы на борт и Зигварта, вернувшегося при таких странных обстоятельствах.

Ей так захотелось, чтобы неизбежные ребята из ELI провели свои проверки и отправились разбираться с «Паладином» сами, отпустив экипаж «Королевы Мэб» на все четыре стороны.

Впрочем, до этого надо было ещё дожить.

— Фил, вы уже с кем-то связывались?

Доктор посмотрел на неё как-то неловко.

— Нет, всё время, пока вас не было, я пытался связаться с вами. Ты знаешь сроки, до истечения которых беспокоить контору не рекомендуется.

— А последний час?

— Зигварт пришёл пешком, — извиняющимся тоном сказал доктор. — Его экзоровер вышел из строя в пятидесяти метрах от корабля.

— Максимум в тридцати. А я прошла пятьсот метров, и ты не захотел мне открывать.

Доктор вздохнул.

— Я…

— Доктор, давайте скорее сделаем ей укол.

— Заткнись, — огрызнулась она. Она просто изнывала от его присутствия. Странно, но ей было бы чуть легче при мысли, что это уже не совсем он. Тогда часть его невыносимо бесчеловечного поведения легла бы на глациат.

— Нелл, этот час ушёл у меня на медицинскую помощь Зигварту, на документирование его рассказа и попытки вызвать тебя. Ты не отвечала. Почему?

Он подвёл её к креслу, и она села. Блаженство. В пропасть Зигварта, Изморозь, мёртвый корабль, мороз и тряпку доктора. Сидеть. Тепло. Покой.

— Потому, — произнесла она, не открывая глаз, — что Зигварт выдрал мою антенну.

Она посмотрела из-под век, потому что ответом ей была тишина. Зигварт обвиняюще указывал на неё ладонью, глядя на доктора и всем своим видом словно спрашивая у него: «Ну, какова?»

— Ты тоже присядь, — сказал Фил.

Зигварт сел на подлокотник соседнего кресла с видом оскорблённого рыцаря.

— Итак, — сказал доктор. — Нелл, закатай рукав. Укол внутривенно.

— Спасибо, док. А ему, пожалуйста, внутримышечно что-нибудь. В зад. Магнезию там. И иглу возьми побольше. У тебя есть игла для крупных панцирных, Фил?

Нелл с удивлением обнаружила, что в тепле её наконец-то начало развозить. Сонная болтливость грозила захватить разум.

— Нелл, я ещё раз повторюсь… Хотя да, извини, я так и не договорил.

— Слушаю, кэп?

Доктор поморщился. Он напоминал большого робкого кролика в полосатой рубашке. Нелл вдруг почувствовала, до чего ей остохренел этот экипаж.

— Я не могу делать укол Зигварту. Он уже вколол