Что такое окопная жизнь, говорить много не приходится. Тем, кто не испытал ее, достаточно спуститься в сырой подвал или погреб с узким окошком и представить себе, как сидели в таких условиях люди неделями, а то и месяцами в ожидании, что этот подвал или погреб в любую минуту обвалится от попадания снаряда или мины и придавит бревнами, покрытыми грязью и плесенью.

Кроме того, приходилось часами стоять на посту наблюдателем, сидеть в секрете то под проливным дождем, то под палящим солнцем, то в морозную вьюгу.

Многие бывали в бомбоубежищах и знают, как удручает человека их сырая и холодная немота. Однако в бомбоубежище человек чувствует себя несравненно лучше, чем в окопе или блиндаже первой позиции обороны. Солдат страдает не только от всевозможных лишений, но и от изнуряющего однообразия жизни. И потому рад каждому новому явлению, даже пустячному. Если между окопами пробежит заяц, это вызывает всеобщее ликование. Услышав музыку или пение, солдаты затихают и готовы слушать, забыв все на свете.

Безразличие — страшная болезнь. Нельзя было давать ей развиваться. Нельзя было допускать, чтобы люди ослабили бдительность. Это понимали наши политические и партийные работники. Они старались ни одного человека не оставить без внимания и участия. Посещая подразделения, я интересовался работой парторгов. Особенно понравился мне своей целеустремленностью и неутомимостью парторг роты 220-го гвардейского стрелкового полка младший лейтенант Василий Петрович Выборнов.

Его радовало, что ночи стали длиннее: значит, можно больше сделать, так как работать на переднем крае можно только под покровом темноты. В сумерках он уходил в окопы. Солдаты его везде встречали с радостью, засыпали вопросами. Беседы парторг проводил и с группами, и даже с отдельными бойцами. Их интересовало все, но прежде всего, конечно, свежая сводка Совинформбюро. С нее и начинался разговор. А потом незаметно беседа заходила о том, что сегодня произошло в подразделении, кто отличился, что сумел за день сделать тот или иной боец. Многое значит — по душам поговорить с бойцом: и бодрее себя чувствует человек, и работается веселее, и глаза зорче за врагом следят.

А парторг не только разговаривает, но и оружие бойца осмотрит. Так однажды проверил он пулемет рядового Скворцова и заметил, что затворная рама засорена песком.

— Так твой пулемет может отказать в бою. И себя, и товарищей подведешь.

Выборнов предупредил его, что о неисправности пулемета он пока никому не скажет, но через час оружие должно быть в идеальном порядке. Подобные товарищеские предупреждения действуют сильнее наказания. Мне рассказывали после, что Скворцов стал беречь пулемет как зеницу ока.

Фронтовики любят живое слово. И парторг не только сам беседовал с бойцами, но и требовал от коммунистов, чтобы они постоянно были с людьми, живо откликались на их запросы.

Бойцы переднего края не могли припомнить такой ночи, когда бы к ним не приходил парторг. Они постоянно чувствовали его заботу. Он вникал во все. Не было в землянках керосиновых ламп — Выборнов предложил сделать самодельные светильники и добился, чтобы они были в каждом блиндаже.

— От нас до противника, — рассказывали бойцы, — всего четыреста метров, но парторг сказал, что и здесь есть возможность хорошо отдохнуть. Видите, какие теплые у нас землянки! В них вы найдете и газеты, и брошюры, и журналы, и книги. Об этом позаботился наш парторг.

Жизнь доказала, что «окопные настроения» рождаются не всегда и не везде. Их можно избежать вовсе, как это было у нас на магнушевском плацдарме, если в ротах и взводах по-настоящему поставлена партийно-политическая работа. Главная цель ее, чтобы в обороне сохранялась высокая бдительность, чтобы люди не забывали о противнике, который всегда может перейти в наступление и, воспользовавшись нашей беспечностью и ротозейством, внезапно и быстро малыми силами добиться больших успехов. Воинам постоянно напоминали, что, вероятнее всего, наступать или наносить удар будут не те войска противника, которые давно стоят в обороне, а свежие, из резерва. Войска, находящиеся в обороне, чаще всего играют роль щита для сосредоточения свежих сил, подготовленных для нанесения внезапного удара.

Не подумайте, что в дни оборонительного затишья на магнушевском плацдарме 8-я гвардейская армия в безделье коротала длинные осенние ночи. Когда пушки молчат, действуют разведчики, обливаются потом саперы, а штабы забывают про отдых.

Разведка действовала непрерывно, своевременно добывая данные о вражеских войсках. Знать, что за противник сидит в первой траншее и каковы его намерения, интересно и важно, но далеко не достаточно. Требуется вести разведку глубокую, чтобы хорошо представлять себе, что делается в тылу противника за десять, тридцать, пятьдесят километров от его переднего края. Это не значит, что командир роты или батальона должен вести разведку на такую глубину. У него нет для этого сил и средств. Но он может и должен стремиться как можно дальше просматривать позиции противника и впереди лежащую местность. Только тогда атаки врага не будут для него неожиданными. Глубокую разведку вели командиры дивизий, корпусов и армии. У них для этого было больше возможностей.

Войска строили укрепления. На плацдарме надо было закрепиться так, чтобы противник не мог потеснить нас даже на метр. Мы возвели две полосы, каждая из двух-трех траншей с убежищами и блиндажами. Через Вислу проложили восемь мостов грузоподъемностью до 60 тонн. Перед каждым мостом построили предмостные укрепления. Все это потребовало напряженного труда от всех войск, находящихся на позициях и в резерве.

Мы догадывались, что, когда придет время, с магнушевского плацдарма будет нанесен главный удар силами фронта. Поэтому и оборонительные работы вели с расчетом на наступательные действия крупными силами.

На плацдарме было много заболоченных мест. Армейским саперам во главе с генералом Ткаченко пришлось основательно поработать. Они построили около 200 километров дорог, в том числе 130 километров колейных и 30 километров жердевых дорог через болота и сыпучие пески.

Чтобы беречь силы и на высоком уровне держать боевую готовность войск, мы периодически меняли части на переднем крае. Первая такая смена была произведена в ночь на 9 сентября. В первом эшелоне оставались четыре дивизии из девяти, остальные отводились во второй эшелон, где они доукомплектовывались, занимались боевой подготовкой и отдыхали.

Теперь можно с уверенностью сказать, что 8-я гвардейская армия, оказавшись в новых условиях в составе 1-го Белорусского фронта, с успехом выдержала очередной боевой экзамен и завоевала моральное право претендовать на получение еще более трудных и ответственных задач.

12 ноября был подписан приказ Ставки Верховного главнокомандования о назначении командующим 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский назначался тем же приказом командующим 2-м Белорусским фронтом.

19 ноября К.К. Рокоссовский простился с руководящим составом штаба и управлений фронта, фронт был принят Г.К. Жуковым.