Может, именно в силу идеологических неприятий многие всячески поносили и оскорбляли героев Спарты. Показательно хотя бы отношение к Ликургу… В науке об античности XIX—XX веков прослеживалась тенденция принизить, а если удастся, то и вовсе низвести эту фигуру с пьедестала. Ее подают как легенду, а законодательство Ликурга хотят представить как фикцию. Его признавали то богом, то героем мифа. «Кто же этот Ликург? Единственно, что мы надежно о нем знаем, это то, что он был богом, который высоко почитался в Спарте, имел свой храм, ежегодный праздник жертвоприношений», – восклицал Э. Мейер. Откуда делаются подобные довольно спорные выводы?

А на том основании, что в Спарте существовали культ и храм Ликурга. Но это же должно было, казалось бы, говорить в пользу реальности фигуры Ликурга?! Нас поражает готовность западной науки представлять как фиктивное то, что является одной из самых интересных и знаменательных страниц истории Древней Греции. Иные выражаются осторожнее, заявляя, что эта легенда о Ликурге, подобно прочим мифам, не чистая фантазия, но мифическое эхо исторической действительности (П. Олива). С таких же позиций выступал и Ю.В. Андреев, считавший «совершенно неприемлемыми попытки реабилитировать античную традицию о Ликурге как серьезный исторический источник». Но, думается, ближе к истине автор первого в отечественной истории труда о Спарте – Л. Печатнова. Она считает абсолютно реальной и исторически обусловленной фигуру Ликурга (не касаясь его позиций).

В то же время на Западе и в России немало было и тех, кто восхищался строем спартиатов. На Западе это был Я. Буркхардт, считавший, что именно Спарта, а не Афины представляют подлинный образец идеального полиса, самый совершенный его вариант. Иные сравнивали аристократию Спарты то с японскими самураями, то с тевтонским орденом и средневековым рыцарством. Спарта требовала от граждан «воинственности без войны, аскетизма без принуждения, равенства, несмотря на фактическое неравенство» (Г. Берве). Главное же, она отличалась от большинства греческих полисов духом гражданственности, патриотизма и коллективизма. Об известной «близости воззрений» спартиатов к русскому образцу говорит и то, что только в Спарте государство на раннем этапе истории последовательно боролось с частной собственностью. Личный интерес тут был подчинен общественному, а во главе страны стоял патриарх, отец народа (в форме диархии). Плутарх подчеркивал и такую особенность атмосферы в Спарте: любой гражданин воспринимался только как член коллектива. Любопытно и то, что Запад, превознося в течение ряда веков Афины и ее демократию, в последние годы всё заметнее поворачивается к уроку и историческому опыту Спарты. Что же касается России, то мы абсолютно убеждены в неизбежности пришествия «века русской Спарты»! Это вопрос выживания нации.

Фиванский гоплит

Говоря об Афинах и Спарте, мы обошли стороной Фивы, что играли важную роль в определении баланса сил в тогдашней Греции. Беотийский государственный деятель, полководец Эпаминонд, и Пелопид основали Беотийское федеративное государство во главе с Фивами (379 г. до н.э.). Таким образом, самыми опасными соперниками Спарты в центральной Греции были Фивы и Афины. Фивы стояли во главе Беотийской лиги, а та обладала сильной армией в 11 тысяч гоплитов и 1100 всадников. Спартанцы захватили Фивы и поставили там военный гарнизон, что поддерживал проспартанских вождей Фив – Леонтиада и других сторонников оккупационного режима. Тогда в Фивах вспыхнуло восстание, коллаборационистов убили. Спартанцы вывели гарнизон. Пытаясь помешать Фивам вновь окрепнуть, Спарта направила против Фив в конце 378 года до н.э. войска во главе с Агесилаем. Это была для той поры огромная армия, состоявшая из 18 тысяч гоплитов и 1500 конников. Фиванцы сумели к тому времени создать оборонительные укрепления, и поход Спарты ничего не дал. Но на следующий год Агесилай вновь вторгся в Беотию, опустошил страну еще больше, но решающего сражения Фивам не смог навязать. После ухода основных войск воины Фив стали уничтожать поодиночке гарнизоны спартанцев. При этом священный отряд фиванцев, состоявший из отборных гоплитов, одержал в 375 году до н.э. историческую победу над превосходившими их числом 2-мя бригадами спартанцев. Впервые в истории войн греков спартанцы бежали от врага, что значительно уступал им в численности. Престиж командира Пелопида необычайно вырос. Источником силы Фив в политическом плане было федеральное устройство. В федеральном правительстве Фив действовал совет из 660 членов. Правительство обладало пропорциональным представительством, и все номы (территории) имели одинаковые избирательные права. Фивы и их владения составляли четыре нома, в состав этой федерации входила Платея и другие полисы.

Полководец фивян – Эпаминонд

Правление совета осталось, правда, олигархическим, ибо полноправные граждане определялись имущественным цензом. Но ведь так было почти всюду. К тому же вскоре (между 376 и 374 гг. до н.э.) лигу воссоздали на демократической основе. Правами были наделены все беотийцы без различия классов. В Фивах проводили всеобщее собрание беотийцев, которое решало и все важнейшие политические вопросы. Все чиновники федерации избирались на номовой основе, отчитываясь перед всеобщим собранием. Количество номов уменьшилось до семи, так как это заметно облегчало управление страной, да и сокращало чиновничий аппарат. В совете федеральных полководцев самым высоким авторитетом пользовались два фиванских полководца – Пелопид и Эпаминонд. Если Пелопид был знатного происхождения и богат, то Эпаминонд также происходил из знатного рода, но был беден. Оба они оказались прекрасными воинами. Эпаминонд к тому же не чужд был занятиям философией и часто беседовал с пифагорейцами. Большой удачей для Фив стало и то, что два этих выдающихся человека стали верными друзьями, ведь дружба так редка между политиками. «Высокое образование Эпаминонда, его скромность и воздержание, справедливость и возвышенный характер в соединении со свободою в обращении, патриотизмом, храбростью и военными дарованиями ставят его в один ряд с величайшими людьми эллинской эпохи. Пелопид и Эпаминонд были связаны узами крепкой дружбы, и единственным предметом их соперничества могло быть только величие их родины» (Беккер). Победе соратников способствовало государственное устройство Фив и Беотии, для того времени безусловно довольно прогрессивное.

К сожалению, как это часто случается в жизни, вчерашние друзья и союзники могут запросто стать соперниками или даже врагами. Когда беотийцы готовились перейти в наступление, расширяя их экспансию, Афины встревожились. Ведь Фивы вдобавок еще и прекратили выплату Совету союзников. Создание Беотийской лиги, покорение Платеи, нападение на Фокиду усиливали Фивы. Те могли стать главным центром притяжения в союзе, а этого Афины допустить никак не могли. Афины заключили мир со Спартой (374 г. до н.э.), который распространялся и на Фивы, но они претендовали на полное господство в рамках союза. Постоянные вмешательства Афин в дела греков вызывали у всех раздражение, а финансовое их положение оставляло желать лучшего. Чтобы выйти из провала, пришлось вводить налоги на капитал, особые налоги и даже (чтобы накормить войска и моряков) пришлось сдавать моряков внаем в Керкире (как рабочую силу). Все устали от войн, и на мирной конференции в Спарте (летом 371 г. до н.э.), на которую все враждующие стороны прислали своих депутатов, наконец-то, было решено заключить «вечный мир».