Кевен вернулся домой и с церковного благословения поколотил Мануэлу так, что ее вопли о пощаде неслись по всей деревне. Потом он изнасиловал ее и отправился на весь вечер в таверну пьянствовать. Никто не подумал о нем плохо. Напротив, крестьяне хвалили его за то, что он преподал донье Мануэле прекрасный урок за ее поведение, которому недавно стали подражать некоторые самые храбрые женщины деревни. С этого времени жизнь жены Кевена Фитцджеральда превратилась в ад.

Он бил ее по любому поводу, а священник и деревенские мужчины одобрительно кивали и улыбались, потому что женщине положено было быть покорной и послушной.

Однако в один прекрасный день Мануэла в приступе отчаяния стала грозиться, что пойдет к своему отцу, который был другом короля, и пожалуется. Тогда Кевен Фитцджеральд хладнокровно задушил жену и сам закопал ее при неверном свете луны в неглубокой могиле в конце засохшего и запущенного сада. Он устал от нее и устал от Испании.

Отсутствие жены он объяснил тем, что она убежала, и слуги, которые часто слышали, как она клялась это сделать, подтвердили слова своего хозяина. Кевен сказал рассерженному священнику, что он должен ехать и привезти свою своенравную жену домой. Священник, конечно, согласился, и Кевен Фитцджеральд расстался с пыльной и жаркой равниной, чтобы никогда туда не возвращаться. Он направился к побережью, намереваясь найти корабль, который отвез бы его в Ирландию, где испанские власти не смогут отыскать его в том случае, если тело Мануэль! будет найдено.

Он предусмотрительно оставил остатки золота, полученного за продажу в рабство своей кузины Эйден, у одного ювелира, имеющего брата в Дублине. Его небольшое состояние будет переведено в Ирландию, и никто ничего не узнает. Кевен раздраженно скривился. На продаже Эйден он заработал немного. После того как взяли свою долю дей Алжира и Рашид аль-Мансур, а также испанский король и Мигель де Гуарас, ему остались крохи. Но как бы там ни было, эти деньги будут храниться в Дублине, и это будет его тайной, его ставкой на тот день, когда кузен Имон вступит во владение наследством и, возможно, отнимет у него должность управляющего, если, конечно, его дядя уже не нашел ему замены.

Время шло, местность становилась все более знакомой, и к вечеру показалась башня, являющаяся жилищем Рогана Фитцджеральда. Он пришпорил усталую лошадь, и когда серый горизонт на западе окрасился в персиковые и желтые цвета, Кевен Фитцджеральд был дома.

Он спрыгнул с лошади около конюшни и отдал ее чумазому мальчишке, который таращился на него так, как будто он явился с того света. С необычной для него нежностью Кевен потрепал мальчишку по голове и улыбнулся ему, прежде чем войти в дом. Нетерпеливыми шагами он направился к залу и, войдя в комнату, стал искать глазами своего дядю. Он с облегчением вздохнул, увидев, что Роган жив и здоров и сидит на своем месте с кружкой в руке.

— Святый Боже, посмотрите, кого занесло к нам ветром! — послышался насмешливый голос его кузена Имона.

Давно научившись не лезть за словом в карман, Кевен огрызнулся:

— Что, Имон, ты не хочешь сказать своему кузену «добро пожаловать»?

— Я-то думал, что тебе лучше снова отправиться в ад, откуда ты явился, кузен, — последовал насмешливый ответ.

— Где, черт возьми, ты был? — спросил Роган Фитцджеральд, глядя на него со своего места за высоким столом. — Подойди-ка поближе, Кевен! Я хочу видеть твое лицо, когда ты начнешь потчевать меня кучей лжи. Я знаю, что ты и эта испанская лиса провалили дело, потому что О'Малли с Иннисфаны по-прежнему процветают, им живется совсем неплохо, сказал бы я! Но все равно было бы хорошо наложить руки на богатство моей внучки, которое понадобится для будущей войны Ирландии с англичанами. Моя внучка пишет мне, что скоро ожидает ребенка. Она пишет, что счастлива с мужем так же, как была счастлива Бевин много лет назад.

— Вы получили письмо от Эйден? — Кевен начинал думать, что он попал в сумасшедший дом.

— Да вот на прошлой неделе. Они с мужем были во Франции почти год, но сейчас вернулись домой, в Англию.

— Письмо было написано ее рукой? Вы уверены?

— Конечно! — рявкнул старик. — Я еще не рехнулся, парень, и я скорее умру, чем лишусь разума. — Роган Фитцджеральд прищурился. — Итак, — сказал он злобно, — ты приполз обратно в Балликойлл, племянничек? Твои испанские друзья не поощряют глупость, не так ли? Видит Бог, как просто было покончить с О'Малли, но ты не сумел этого сделать, Кевен! Ты связался с мошенниками, парень, и ничего не сумел сделать! Может быть, тебе лучше сидеть здесь, где ты родился, вместо того чтобы пытаться доказать что-то. То, что ты незаконнорожденный, всегда останется с тобой.

Он внимательно рассматривал Кевена. — Думаю, что тебе захочется снова получить свое место? Ну, так и быть, ты удачливый ублюдок, племянник, место твое. У Имона нет способностей к этой работе, глупый он болван, поэтому место будет твоим навечно, и его унаследуют твои сыновья, если ты когда-нибудь обзаведешься домом и заведешь детей. Но веди себя прилично, Кевен. Помни, что мне ты обязан самим твоим существованием, а когда я умру, ты станешь должником Имона, если он поладит с тобой, как это делаю я, но я, в конце концов, испытывал к тебе добрые чувства, разве не так, парень?

Кевен Фитцджеральд ошеломленно кивал головой, испытывая даже какую-то благодарность к дяде за то, что оказалось так легко вернуться в родной дом. Должно быть, старик становится добрее от слабоумия. Кевен привычно сел на свое обычное место, и служанка принесла ему доску, на которой лежали баранина, хлеб и овощи. Перед ним поставили кружку эля.

Эйден в Англии? Как же это может быть? Ему нужно побольше разузнать об этом, но для этого необходимо время. Его денежки лежат у ювелира в Дублине. Внакладе он не остался. Но еще есть Конн. Пока он жив, он будет требовать возмездия. Но тогда почему они с Эйден известили Рогана, что провели это время во Франции? Может быть, ему ничего и не грозит, потому что они не хотят, чтобы о пребывании Эйден в Алжире стало известно? Он, может быть, даже сможет извлечь выгоду из того, что это известно ему? А вдруг лорд Блисс согласится платить ему за то, чтобы он не болтал лишнего, потому что могут возникнуть подозрения, что вовсе не Конн является отцом ребенка Эйден. Интересная мысль, подумал Кевен, но нужно разузнать кое-что еще.

Когда все домочадцы ушли спать, он остался сидеть в зале со своим дядей, что было их старой привычкой. Старик спал всего три или четыре часа за ночь, и казалось, что более длительный отдых ему не нужен. Они вышли из-за стола, с которого уже убрали остатки ужина, и сели у ревущего пламени очага с кружками эля в руках.

— Хорошо, что ты снова дома, — пробормотал Роган. Кевен хмыкнул.

— Все-таки ваши дети надоедают вам, признайтесь! Ни один из них на самом деле не любит вас, потому что вы старый пройдоха.

Роган тоже хмыкнул.

— Именно так, — признался он, — и ты, мой незаконнорожденный племянник, похож на меня больше, чем любой из моих собственных детей. — Он прищурил глаза. — Расскажи, где ты был. Не сомневаюсь, что в бегах.