Раздался стук в дверь, и вошла Агнесса Броккет с измученным, заплаканным лицом.

– Мартин рассказал вам наши новости, сэр? – спросила она.

– Про Джона? Да. Сочувствую.

– Спасибо, что отпускаете нас, сэр. Мы вернемся, как только сможем. Мартин ушел с последним поручением. – Женщина изнуренно улыбнулась.

Значит, Броккет не сказал жене, что они не вернутся. Несомненно, он сочинит потом какую-нибудь историю. Бедная Агнесса, такая честная и трудолюбивая, такая доброжелательная… Ее сын в тюрьме, и она не знает об обмане мужа…

– Я смотрел в сад. Вы хорошо там поработали, как и в доме, – ласково сказал я ей.

– Спасибо, сэр. – Миссис Броккет глубоко вздохнула и добавила: – Мой муж – я знаю, с ним не всегда легко, но это я настояла, чтобы поехать к Джону сегодня же, вся вина на мне.

– В желании повидаться с сыном нет вины. – Я полез в лежавший на столе кошелек. – Вот, возьмите немного денег, вам понадобится в дороге.

Я дал женщине полсоверена. Она крепко схватила монету и склонила голову, а потом, отчаянно попытавшись выглядеть, как прежде, жизнерадостной, сказала:

– Позаботьтесь, чтобы Тимоти и Джозефина не попали в беду, сэр.

Я подождал, пока Мартин не вернулся и не подтвердил, что доставил записку, и отдал ему рекомендацию. Мне не хотелось смотреть, как они с женой уезжают, поэтому я снова вышел из дома и отправился в Линкольнс-Инн. Мне нужно было поговорить с Бараком и Николасом, посоветоваться с ними.

* * *

Я пригласил их обоих в свой кабинет и рассказал, что только что случилось.

– Это означает, что завтра мы будем иметь дело со Стайсом, – сказал я.

– Какие у нас основания хватать его? – спросил Барак. – Он не сделал ничего противозаконного, а Рич будет недоволен.

– Это дело лорда Парра. Я сегодня разыщу его на пиршестве в Хэмптон-Корте. Мое последнее поручение от казначея Роуленда. Насколько я понял из инструкции, нужно будет просто стоять вокруг с сотнями других, – с горечью сказал я, – демонстрируя д’Аннебо, сколько здесь процветающих англичан с золотыми цепями. Хотя большинство бедствует от налогов, чтобы платить за войну, а еще многие тысячи просто борются за выживание.

Джек приподнял брови:

– Вы говорите как крайний радикал.

Я пожал плечами:

– Как бы то ни было, я должен буду разыскать лорда Парра.

– А если не найдете? Среди всей этой толчеи?

– Найду. – Тут вся злоба, накопившаяся во мне за последние дни, вырвалась наружу, и я стукнул кулаком по столу, отчего стеклянная чернильница подскочила, расплескав чернила. – Я выясню, что затевают Рич и Стайс! Черт бы их побрал, они месяцами следили за мной, похитили Николаса, втянули меня, чтобы я работал на них! Хватит! Мне до смерти надоело, что меня используют, используют, используют!!!

Я редко выходил из себя, и Барак с Овертоном переглянулись. Николас осторожно сказал:

– Не лучше ли оставить это дело как есть, сэр? Ваш коварный стюард уехал. Книгу Анны Эскью увезли за границу, книга королевы пропала. И похитил ее кто-то другой, а не Стайс. От убийц Грининга и прочих из его кружка никаких следов…

– И нет никаких свидетельств, что они как-то связаны с Ричем, – согласился Барак. – Скорее наоборот.

– Тут всегда присутствовала некая третья сила – кто-то нанявший тех двух убийц. Но мы так и не смогли выяснить кто. По какой-то причине Рич и Стайс стали следить за мной еще до того, как книга пропала. Это может не иметь никакого отношения к «Стенанию», но это касается королевы. Броккет сказал, что ему было велено особенно следить за связью между нами. Ради королевы я должен решить этот вопрос. И да – ради себя самого!

Николас с серьезным видом посмотрел на меня.

– Хотите, чтобы завтра я пошел с вами в тот дом?

Джек согласился:

– Нет никакой гарантии, что Стайс будет там завтра один, лишь потому, что так было раньше.

– Лорд Парр поставил человека, чтобы следить за тем домом, он знает, кто входит и выходит.

– Вам нужно взять кого-то с собой, сэр, – настаивал Овертон.

Я взглянул на своего ученика. Его веснушчатое лицо казалось искренним, хотя я не сомневался, что в нем снова шевельнулась его юношеская страсть к приключениям.

– Ну, если пойдет он, то мне тоже лучше пойти, – сказал Барак, – присмотреть за вами обоими.

Я немного помолчал в нерешительности, а затем покачал головой:

– Нет, вы оба уже достаточно сделали. Я уверен, что уговорю лорда Парра послать несколько человек.

– А если не сможете… – приподнял брови Джек.

Я посмотрел на них и осознал, что когда посылал Броккета с запиской, мне хотелось, чтобы мои сотрудники предложили свою помощь. И они оба предлагали ее, в основном из преданности мне. Мне вдруг сжало горло, и я выговорил:

– Посмотрим.

Николас покачал головой:

– Хорошо бы узнать, кто стоял за теми двумя, что украли книгу королевы.

Барак рассмеялся:

– Ты сегодня много хочешь, длинный! Непохоже, что это Рич, но это не исключается. Или это мог быть Ризли или любой из тех двоих, действуя по указаниям епископа Гардинера.

– Да, – согласился я. – Но я не знаю. Может быть замешана даже леди Мэри с так называемой дурочкой Джейн, хотя я теперь в этом усомнился. Или даже Сеймуры, действующие против Парров.

Джек поднял воображаемый бокал:

– За короля и все его семейство, всех его славных советников и славного адмирала д’Аннебо! За всю их долбаную компанию!

* * *

Я вернулся домой усталый и с чувством вины. Я не сдержался, возмутившись, что меня используют, а что я сам делаю с Бараком и Николасом?

В доме было тихо, и на оконных стеклах сверкало дневное солнце. Это был дом богатого человека – во многих отношениях мне повезло. Я подумал про Мартина и Агнессу, теперь, без сомнения, направлявшихся верхом на север, обмотав платками рты от пыли. По крайней мере, на те деньги, что я дал миссис Броккет, они смогли взять хороших лошадей. Мне же теперь, пока я не подыщу нового стюарда, придется обходиться Джозефиной и Тимоти.

Джозефина была на кухне, готовила ужин.

– Они уехали? – спросил я ее.

– Да, сэр.

Я увидел, что девушка плакала.

– Сэр, перед отъездом мастер Броккет пошел в конюшню попрощаться с Тимоти, – сказала она.

Я нахмурился. Раньше Мартин никогда не находил времени на мальчика, считая, что я его балую.

– Не знаю, что он ему сказал, но видела, что после этого Тимоти очень расстроился; он плакал и не говорил почему, а потом убежал обратно в конюшню, – продолжала служанка. – Он будет горевать, что Агнесса уехала. В последнее время он вообще не в себе.