– У вас с собой письма, предназначенные его превосходительству послу Франции и его превосходительству адмиралу?

– Да, господин.

– Позвольте мне, как представителю его превосходительства посла Великобритании, а также полномочному и единственному официальному представителю европейских интересов в Трухильо, ознакомиться с ними.

– Но, ваше превосходительство…

– Я понимаю вашу щепетильность, однако, – добавил он, с гордостью показывая на флаг, развевающийся на мачте, – не забывайте, что доверенная вам корреспонденция находится под защитой английского знамени!

– Я верю вам, ваше превосходительство, – проговорил Эстебан, на которого произвели сильное впечатление энергичное поведение англичанина и не менее энергичные слова, столь контрастировавшие с благодушной внешностью толстяка. – Вот эти письма, господин.

Консул взял конверт, прочел надпись на нем и радостно воскликнул:

– Вы умеете читать?

– Немного.

– Так поглядите на этот адрес.

– Я не понимаю по-английски.

– Это по-французски.

– Французский тоже не знаю.

– Здесь написано: «Его превосходительству послу Франции в Перу, а в случае его отсутствия – его превосходительству управляющему английской миссией». Поскольку я представляю здесь его превосходительство посла Великобритании, я вправе ознакомиться с содержанием письма, адресованного не только послу Франции, но и английскому дипломату, тем более что время не ждет.

Консул вскрыл конверт и вынул оттуда несколько листов. Его взгляд упал на один из них, надписанный по-английски и с большой печатью внизу. Развернув бумагу и быстро пробежав содержавшийся в ней текст сверху донизу, до подписи, он вздрогнул, словно от удара электрическим током.

– Дорогой юноша, вы принесли документ, которого нет ни у кого!.. Одного его достаточно, чтобы взлетел на воздух город и была разрушена целая провинция!

Затем, не веря своим глазам, консул громко прочел, словно желая взять в свидетели Эстебана:

– Понимаете? – взволнованно произнес англичанин. – Чем не повод, чтобы подвергнуть город бомбардировке? Дорогой мой юноша, мы спасем ваших хозяев!

– Ах, господин! – воскликнул славный метис, плача, но теперь уже от радости. – Как вы добры! Да снизойдет на вас милость Божия!

– Тут дело не в доброте, а в чувстве долга… Я обязан по приказу свыше немедленно оказать именем правительства Ее Величества королевы Англии помощь вашим хозяевам. Вы останетесь здесь, пока я буду принимать необходимые меры, сводящиеся к одному – к требованию их освобождения из-под ареста.

– А если, господин, вам вдруг откажут?

– Мне, представителю Ее Величества королевы? Да никогда!

– Однако они могут осуществить свой замысел, и не отказывая вам: найдут какой-нибудь повод выиграть время, затем, как знать, возьмут да и отравят моих хозяев. Месье де Клене советовал мне не впадать в панику, но быть готовым ко всему.

– Быть готовым ко всему, – повторил консул со своей добродушной улыбкой. – Месье де Клене как нельзя более прав… Менее чем через неделю мы сможем приступить к активным действиям, ибо я не ошибусь, в чем вы вскоре убедитесь, если скажу, что самое большее через четыре-пять дней сюда прибудет военный корабль Ее Величества королевы.

И действительно, пятый день был на исходе, когда Эстебан, которого и день и ночь грызла неотвязная тревога, сбежал с верхушки скалы, где он поджидал английское судно, и пулей влетел в консульство.

– Идет!.. Пароход!

– Под чьим флагом? – спросил консул.

– Не знаю… Кажется, на мачте – флаг Ее Величества королевы.

Из-за гряды скал, протянувшейся вдоль берега, выглянул искусно оснащенный корабль и медленно пополз в поисках места, где можно было бы пристать. Над ним курился легкий дымок, на гафеле бизань-мачты гордо развевался английский военный стяг…

– Ур-ра Англии! – звонким голосом воскликнул консул. – Именно этого судна я и ждал – корвета «Шотландия», ведомого сэром Колином Кэмпбеллом! Вы можете вместе со мной кричать «ура», дорогой юноша: я совершенно уверен, что ваши хозяева теперь спасены!

В то время, как на корабле с точностью, свойственной военным морякам, совершались многочисленные операции, чтобы пришвартоваться, консул, трижды приспустив флаг, сообщил соотечественникам о своем присутствии, положил аккуратно полученные от Эстебана бумаги в жестяную, герметически закрывающуюся коробку и в сопровождении юноши отправился на пристань с намерением подняться на борт судна.

– Придется воспользоваться спинами людей, ведь иначе ничего не выйдет, – прошептал он с комическим отчаянием. – Явиться на корабль вымоченным до костей из-за пребывания на этом проклятом плоту, где тебя черт знает как толкает и с которого, не ровен час, ты можешь быть в любой момент смыт волною, – все это выглядит со стороны довольно смешно. И в самом деле – официальный представитель Ее Величества королевы, и вдруг – в бочке! Однако долг превыше всего.

Трагикомическая картина, которую наблюдали шесть дней тому назад Жак и Жюльен, повторилась – с той лишь разницей, что море на сей раз было более спокойно, и крупного телосложения англичанину не пришлось поэтому забиваться в свое вместилище столь глубоко, как тогдашним пассажирам. Но он все равно вымок с головы до ног, и, когда ступил на палубу, вокруг него образовалась лужа, что, впрочем, не помешало ему сохранять вид важный и преисполненный достоинства.

Приблизившись к еще довольно молодому человеку в морской форме, стройному, высокому, светловолосому, голубоглазому, с лицом холодным, бесстрастным и бледным, консул радушно приветствовал его:

– Имею честь засвидетельствовать сэру Колину Кэмпбеллу мое почтение!

Это и был командир корабля.

– Рад вас видеть, мистер Говит! С удовлетворением отмечаю, что вы уже освоились в этом негостеприимном краю.

– В более негостеприимном, чем вы могли себе представить, сэр Колин! Я рассчитывал встретить здесь людей более или менее цивилизованных, а очутился среди дикарей.

– Надеюсь, вам оказывали все же должное внимание, на которое вы вправе рассчитывать как английский подданный и представитель Ее Величества королевы Великобритании?