Мускатный Орех задумалась, потом подняла глаза и спросила:

– Вижу, ты не больно жалуешь своего шурина?

– Что правда, то правда.

– Он тебя тоже, наверное, недолюбливает?

– Это слабо сказано.

– И ты говоришь, он переживает из-за того, что ты делаешь здесь? Почему?

– Это же для него скандал – если окажется, что его родственник замешан в каком-нибудь сомнительном деле. Ведь он – личность влиятельная, ему положено волноваться из-за таких вещей.

– Он не может специально слить газетчикам информацию – я имею в виду то, что ему известно? Как думаешь?

– Бог знает, что у Нобору Ватая на уме. Но давайте рассуждать здраво: чего он таким образом добьется? Скорее захочет сохранить это в тайне, не привлекая внимания посторонних.

Мускатный Орех долго вертела в пальцах маленькую золотую зажигалку. Казалось, в ее руках под порывами ветерка крутится золотая мельница.

– А почему ты раньше ничего не рассказывал нам о своем шурине? – поинтересовалась она.

– Не только вам. Я вообще о нем никому не рассказываю. Между нами с самого начало как-то не заладилось, а теперь почти до ненависти дошло. Я не собирался скрывать его от вас. Просто не думал, что эта тема заслуживает внимания.

Мускатный Орех снова вздохнула, на этот раз глубже.

– Все-таки надо было о нем рассказать.

– Может быть, – согласился я.

– Надеюсь, ты понимаешь: среди наших клиентов есть люди из большой политики и бизнеса. Очень влиятельные люди. Разные знаменитости. Все, что их касается, должно быть строго конфиденциально. Вот почему мы так заботимся об этом. Понимаешь?

Я кивнул.

– Сколько времени и сил Корица потратил на эту сложную систему. Благодаря ей мы можем держать наши дела в тайне. Он все продумал самым тщательным образом: лабиринт из подставных фирм, запутанная двойная, даже тройная бухгалтерия, анонимный паркинг в отеле на Акасаке, безупречная работа с клиентурой, контроль за доходами и расходами, устройство этой «резиденции»… ведь все здесь он придумал. До сих пор система работала практически безупречно – так, как он рассчитал. Конечно, денег на нее уходит много, но дело не в деньгах. Важно, чтобы женщины, которые сюда приезжают, чувствовали себя спокойно. Они должны быть уверены, что защищены самым надежным образом.

– Ты хочешь сказать, что сейчас эта система под угрозой?

– Да, к сожалению, – сказала Мускатный Орех.

Она взяла ящичек, в котором лежали сигареты, достала одну, но долго не зажигала, мяла в пальцах.

– А тут еще у меня объявляется шурин, довольно известный политик, и из-за этого может разразиться настоящий скандал?

– Совершенно верно. – Ее губы слегка дрогнули.

– И что обо всем этом думает Корица? – решил поинтересоваться я.

– Он молчит. Как большая устрица на дне моря. Закрылся в себе, плотно затворил дверь и серьезно о чем-то размышляет.

Мускатный Орех пристально посмотрела на меня и, наконец, будто вспомнив о сигарете, закурила и продолжила:

– Я до сих пор часто думаю об этом. Я имею в виду убийство мужа. Зачем им понадобилось его убивать? Кто заставил их залить гостиничный номер кровью, вырвать внутренности и унести с собой? У меня это в голове не укладывается. Муж был не из тех, кого убивают таким изощренным способом.

Но смерть мужа – еще не все. Необъяснимые вещи, которые случались в моей жизни до сих пор, – вдруг возникшая страсть придумывать новые фасоны и желание стать дизайнером, которое так же внезапно угасло; то, что Корица лишился речи, а меня затянуло в такие странные события – все это похоже на чей-то замысел, запрограммированный заранее, спланированный во всех деталях с одной целью. Чтобы я оказалась здесь. Никак не могу избавиться от этой мысли. Такое ощущение, будто мною руководит невероятно длинная рука, она тянется ко мне из неведомой дали, а жизнь моя – лишь подходящий транзитный маршрут, которым следуют все эти события.

Из соседней комнаты доносился едва слышный шум – Корица пылесосил пол. Как всегда, он выполнял свою работу тщательно и методично.

– У тебя никогда не было такого чувства? – обратилась ко мне Мускатный Орех.

– Я не считаю, что меня куда-то затянуло. Я здесь, потому что мне надо быть здесь.

– Чтобы дунуть в волшебную флейту и разыскать Кумико?

– Да.

– Тебе есть что искать. – Она не спеша сменила позу. Теперь ее ноги, затянутые в зеленые чулки, лежали по-другому. – И все имеет свою цену.

Я слушал ее молча.

В конце концов она подвела черту.

– Пока клиентов приглашать сюда не будем. Корица так решил. Сначала статьи в журналах, теперь еще твой шурин… Сигнал светофора сменился с желтого на красный. Вчера мы полностью отменили прием, начиная с сегодняшнего дня.

– И сколько продлится это «пока»?

– Пока Корица не залатает образовавшиеся в системе дыры и мы не убедимся, что кризис миновал. Извини, но мы не можем пренебрегать опасностью, какой бы незначительной она ни казалась. Корица будет приезжать сюда как обычно. Но клиентов не будет.

* * *

Когда Корица и Мускатный Орех собрались уезжать, дождь, который шел с самого утра, совсем перестал. Сгрудившиеся на парковке в стайку пять воробьев чистили в лужах перышки. «Мерседес» Корицы уехал, автоматические ворота медленно затворились, а я остался сидеть у окна, глядя поверх ветвей на затянутое облаками зимнее небо. Вспомнились слова Мускатного Ореха о длинной руке, которая тянется из неведомой дали. Я представил руку, высунувшуюся из низко висевших над землей темных туч. Ничего себе картинка… Настоящая книжная иллюстрация – в самый раз для какой-нибудь зловещей истории.

Вечером, без десяти десять, я сидел за компьютером Корицы. Включил его, ввел пароли, по порядку обойдя установленные блокировки, получил доступ к удаленной связи. Подождав десять минут, набрал номер и послал запрос на «оплаченный вызов». Через несколько минут на экране загорелось уведомление, что на том конце согласны оплатить связь. Теперь мы – Нобору Ватая и я – сидели у мониторов как бы друг против друга. Последний раз я говорил с ним в прошлом году, летом, когда мы вместе с Мальтой Кано встречались в отеле на Синагаве. Разговор тогда шел о Кумико, и мы расстались, пылая взаимной ненавистью. С тех пор не обменялись ни единым словом. В то время он еще не был политиком, а у меня еще не появилась на щеке отметина. Все это, казалось, происходило так давно, словно в прошлой жизни.

Я вошел в режим «Отправка сообщений» и, выровняв дыхание, как теннисист перед подачей, положил пальцы на клавиатуру.

> До меня дошли разговоры, что ты хочешь, чтобы я убрался из «резиденции». Что ты купил бы участок и дом и при этом условии можно было бы поговорить о том, чтобы Кумико вернулась ко мне. Это так?