Разумеется, труды Мао Министерство обороны издавало под грифом «секретно» или «для служебного пользования», как и труды Черчилля, Манштейна, Гудериана и других деятелей Второй мировой войны. Для открытого издания работ Мао Цзэдуна потребовалось бы специальное решение Президиума ЦК КПСС. И распространяться его книги могли только среди офицеров и в военных библиотеках.

Малиновскому была поручена разработка операции «Анадырь» — переброски на Кубу советских войск с вооружением и ракетами, оснащенными ядерными боеголовками. На должность командующего экспедиционным корпусом Родион Яковлевич предложил генерала Иссу Александровича Плиева, только что, 2 июня 1962 года, подавившего волнения в Новочеркасске. Приказ о подавлении демонстрации рабочих с помощью силы Плиеву отдал в устной форме, получив его, в свою очередь, от Хрущева и других членов Президиума ЦК, Малиновский. Думаю, что такой приказ — стрелять в мирных граждан, своих соотечественников, — Родион Яковлевич отдавал с тяжелым сердцем. А его симпатий к Хрущеву в связи с этим еще поубавилось.

Вот Герой Советского Союза генерал-лейтенант Матвей Кузьмич Шапошников, первый заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом, отказался стрелять по демонстрантам. Но в отставку его отправили только в июне 1966 года. На его письмо Родион Яковлевич наложил следующую резолюцию: «Тов. Шапошников М.К. Не смогли устроить Вас со службой, поэтому и состоялось Ваше увольнение. Большего чего-либо сделать не могу. Малиновский».

Определенно, министр обороны сочувствовал опальному генералу и не осуждал его поведение. Но сам так поступить не мог. Родион Яковлевич понимал, что откажись он передать Плиеву приказ Хрущева, его бы наверняка отправили в отставку. Однако маршал считал, что только он сможет довести начатые в армии преобразования до конца и противостоять разрушительным идеям Хрущева относительно вооруженных сил.

Вместе с тем, Малиновский убедился, что генерал Плиев, который не раз служил под его командованием в годы Великой Отечественной войны, беспрекословно выполнит любой самый жестокий приказ, почему и рекомендовал его командующим будущей ракетной экспедицией на Кубу. Ведь в случае развития кризиса Плиеву, вполне возможно, пришлось бы отдать приказ о нанесении ядерных ударов по американским городам.

Уже после окончания Карибского кризиса Хрущев вспоминал: «Когда наши беседы стали совсем дружескими, я рассказал Фиделю, что в разгар кризиса спросил министра обороны СССР Малиновского: “Как вы считаете? Зная вооружение и численность вооруженных сил Кубы, если силы вторжения туда будут иметь вооружение, которое имеют США или мы, сколько времени надо будет затратить, чтобы разгромить силы Кубы?” Малиновский, подумав, ответил: “Двое суток”. Когда я сказал об этом Фиделю, он очень разгорячился и стал доказывать, что это неправильная оценка и что Советский Союз не допустил бы этого. Я остановил его: “Это вы так говорите. А я согласен с Малиновским. Он правильно оценил соотношение сил. Пусть не двое суток, а трое или четверо. Во всяком случае, за это время основные очаги сопротивления были бы подавлены, а вы ушли бы в горы, потом продолжалась бы партизанская война. Возможно, она тянулась бы годы, но главное-то было бы сделано: было бы создано буржуазное, контрреволюционное правительство…”».

Александр Щелоков, долгие годы проработавший в газете «Красная Звезда», приводит такой рассказ о Малиновском:

«Во время знаменитого Карибского кризиса, который чуть не поставил мир перед возможностью начала ядерной войны, один из крупных военачальников, сильно нервничавший из-за неясности обстановки, спросил министра обороны маршала Родиона Малиновского:

— Что нам делать?

— Штопайте перчатки, — ответил маршал, оставив в недоумении тех, кто слышал разговор.

Позже я выяснил, что имел в виду маршал. В годы первой мировой войны на Малиновского произвел неизгладимое впечатление спокойствием, которое с особой силой проявлялось в сложной обстановке, его ротный командир. Когда немцы открывали ураганный артиллерийский огонь по русским позициям, ротный садился в окопе, доставал старенькие перчатки и сосредоточенно штопал дырки. Кончался обстрел, и офицер откладывал штопку. Что делать, если немцы пойдут в атаку, он прекрасно знал.

— Штопайте перчатки, — прекрасный совет тем, кто не знает, как в сложной ситуации унять волнение».

Речь, несомненно, идет об описанном в романе «Солдаты России» случае с капитаном Прачеком (в романе — Мачеком).

Во время Карибского кризиса Родион Яковлевич сохранял полное хладнокровие, хотя, как военный человек, понимал, что предпринятая Хрущевым экспедиция на Кубу — это авантюра. Шансы на то, что следы советских ракет на острове американцы не обнаружат до их приведения в боевую готовность, практически равны нулю. Чудом было уже то, что еще на переходе к Кубе армады советских транспортных судов американцы не догадались о ее военном назначении. Маршал прекрасно представлял себе, что Америка имеет подавляющее превосходство в количестве термоядерных боезарядов и их носителей. Советский военно-морской флот значительно уступал американскому и защитить советские суда у Кубы был не в состоянии.

Наталья Родионовна свидетельствовала, что за две недели Карибского кризиса отец вообще ни разу не появился дома. Он даже спал на работе.

Б.Е. Черток вспоминал про Карибский кризис: «В ответ на угрозу американского вторжения, по просьбе Кастро, Хрущев дал согласие на создание группы советских вооруженных сил на Кубе. Но обычными средствами американцев не испугать. Чтобы парировать реальную военную угрозу, Хрущев принял исключительно смелое решение: приблизить ядерные ракеты непосредственно к границе США. Ни министр обороны, пожилой маршал Малиновский [ему тогда было 63 года, всего на 12 лет больше, чем самому Борису Евсеевичу. Преемнику Малиновского А.А. Гречко также было 63 года, когда он стал министром обороны], ни любой из членов Президиума ЦК КПСС на такой рискованный шаг не решился бы. После разведывательно-инспекционной поездки на Кубу начальника Генерального штаба маршала Бирюзова во главе группы военных ракетных специалистов, которыми руководил Смирницкий, было принято окончательное решение».

Насчет того, что это решение о размещении ракет и ядерных боезарядов на Кубе принимал единолично Никита Сергеевич, никаких сомнений нет. Правда, это было сделано отнюдь не по просьбе Кастро, а по инициативе самого Хрущева, который искал ответ на размещение американских ракет в Турции. Кастро, правда, долго уговаривать не пришлось. Он сразу понял, что советский ракетно-ядерный щит надежно прикроет его от возможного нападения со стороны США. Но вот фраза о «пожилом» маршале Малиновском звучит странно. Ведь он был на четыре года моложе Хрущева.

Черток так описывал операцию «Анадырь»:

«Основу боевого состава группы советских вооруженных сил на Кубе должна была составить 43-я дивизия ракетных войск стратегического назначения.

В состав ракетной дивизии входили три полка, вооруженных ракетами Р-12 (24 пусковые установки), и два полка с ракетами Р-14 (16 пусковых установок).

Ракетная дивизия, если выпустит все свои ракеты первой (второго пуска уже быть не может), способна уничтожить по крайней мере 40 важнейших военно-стратегических объектов почти на всей территории США (конечно, кроме Аляски). Общий ядерный потенциал всей дивизии в первом и единственном пуске, если каждая ракета будет обеспечена стартовой позицией и дойдет до цели, составлял в зависимости от типа головной части до 70 мегатонн.