Тео, слыша странные булькающие стоны, не сразу понял, что стонет не он, а Кумбер, приходящий в себя. Феришера анни-наручники пока не тронули ввиду его бессознательного состояния, но издаваемые им звуки отнюдь не говорили о том, что он хорошо себя чувствует.

— Г-где... — Кумбер, поддерживаемый, как и Тео, двумя констеблями, повел вокруг мутным взором.

— Мы в доме Чемерицы, — сказал ему Тео. — Смотри не шевелись, не то твои наручники вопьются в тебя зубами. И не говори ничего. — Бесполезное предупреждение, но по крайней мере Кумбер ничего не брякнет случайно. Пусть поработают. Тео невольно подумал о характере этой работы, и у него подогнулись колени. «Да какого черта? Кого я хочу обмануть? Я все им скажу». Пытки никто долго не выдерживает — вопрос только в том, когда выкинуть белый флаг.

Простая, ничем не обозначенная дверь в конце коридора походила на вход в чулан, где уборщица держит ведра и тряпки. На самом деле там скорее всего припасены разные инструменты, и в бетонном полу имеются сточные желобки.

— Слушайте, — сказал Тео. — Я скажу все, что вы хотите знать. Передай это своему папе, Чемерица. А вы за это отпустите феришера и маленькую летуницу. Они вам ни к чему — вы ведь их взяли только из-за меня.

— Мой папа, как ты выражаешься, — презрительно бросил Антон, — возможно, вовсе с тобой говорить не захочет. Возможно, ему вздумается порезать тебя на куски за то, что ты вызвал его неудовольствие, да и твоих друзей заодно. Если полагаешь, что можешь ставить условия, ты так же глуп, как твой дядюшка, или кем там Устранитель тебе приходился. Ваши проиграли. Ты теперь сирота безродный и не имеешь полномочий заключать сделки.

Дверь в конце коридора, словно иллюстрируя могущество хозяев этого дома, распахнулась. Охранники отпустили Тео, и один из них пихнул его сапогом в зад.

Тео со скованными руками не устоял на ногах и хлопнулся на колени. В комнате было темно, лишь одинокий круг света падал на письменный стол и на цветок в его центре. Потом свет стал ярче, и эльф, сидевший за столом, встал. По-своему он был поразительно красив — этакий бог подземного царства. Теперь стало ясно, в кого Антон пошел ростом, но в бледном отцовском лице не было ничего от надутой инфантильности сына. Бездонные темные глаза некоторое время смотрели на Тео в молчании.

Очень приятно, — заиграла у Тео в голове старая песня «Стоунз». — Ты уже угадал, как меня зовут? «Не ты ли торчал у меня в мозгах, приятель?» Он казался достаточно сильным для этого, а жестокости у него и не на такое хватило бы, но Тео почему-то не верил, что это он.

— Князь Тьмы, полагаю? — лишь с легкой дрожью в голосе осведомился Тео вслух, и Нидрус Чемерица даже улыбнулся слегка.

— А ты, должно быть, последний из рода Фиалки? Что за надоедливая семейка. Все, бывало, суетятся, порхают да чирикают. Но гнездышко давно уже сверзилось с дерева, и все яички побились, кроме одного. — Он покрутил головой, вспомнив об этом утомительном деле — истреблении Целого клана. — Все прочие тоже могут войти. Незачем занимать мое время больше, чем это необходимо.

Его сын и Пижма вошли вместе с четырьмя констеблями, Двое из которых по-прежнему держали Кумбера.

— Охрана свободна, — подняв бровь, проронил Чемерица.

— Вы уверены, милорд?.. — Пижма осекся, и констебли отсалютовав, вышли.

— Они оба связаны, отец, — с оттенком гордости сообщил Антон. — И совершенно беспомощны. Одна из новинок моей...

Лорд вышел из-за стола и стал за спиной у Тео. Тот с трудом сохранял спокойствие, несмотря на опасность новых укусов, — близкое соседство Чемерицы вызывало у него озноб. Все равно что Дракула разглядывает твой затылок.

— Это, думаю, больше нам не понадобится, — сказал лорд. Давление на запястья исчезло. Тео почувствовал, что его руки свободны, и их стало покалывать — это восстанавливалось кровообращение.

— Но, отец...

— Не капризничай, Антонинус. Уж не думаешь ли ты в самом деле, что материальные путы лучше моих? — Чемерица снова очутился перед Тео, и палец лорда уперся ему в лоб, не успел Тео глазом моргнуть. Палец оставил на коже обжигающе холодную вмятину. Секунду спустя это ощущение сделалось менее острым, но зато стало распространяться по коже, проникая в мышцы и оплетая шипами позвоночник. — Ты будешь делать все, что я тебе прикажу, — сказал Чемерица. — Пойдешь туда, куда я велю. А пока что стой, слушай и говори лишь в том случае, если я задам тебе вопрос.

«Ты ублюдок с трупной рожей», — хотел сказать Тео, но вместо этих слов у него вырвался легкий вздох — как в страшном сне, когда хочешь закричать и не можешь. Чемерица тем временем перешел к Кумберу, с ужасом глядевшему на него.

— Что знает этот? — спросил лорд.

— Возможно, и ничего, — ответил Пижма. — Мы их не допрашивали — привели прямо к вам.

— Не мы, а я, — поправил Антон. — Я отвечал за операцию.

— И принимал решения — не слишком разумные, — сказал его отец. Он тронул пальцем лоб Кумбера, произнес те же слова и повел рукой. На темных стенах, а может быть, и внутри них, загорелись огни, и Тео увидел, что они стоят в большом восьмиугольном зале около сорока футов в сечении, а письменный стол занимает лишь один из его углов.

В стенах имелись окна, придававшие помещению сходство с пентхаусом. Вид на весь Город, который открывался из них, делал дом Чемерицы подлинным пупом Эльфландии. Глядя на эту круговую панораму, Тео обнаружил, что еще обладает некоторой свободой движений — он мог шевелить головой, руками и даже переступать на месте. Он попытался сделать маленький шажок назад и убедился, что такой свободы у него нет. Место, где он стоял, удерживало его, как магнит.

На одной из окраин горел яркий огонь.

— В гавани пожар, Антонинус. Объясни мне его причину.

— В доме Устранителя было п-полно ловушек. — Молодой Чемерица начал вдруг заикаться. — М-мы... мне п-при-шлось...

— Об этом мы поговорим после, — ледяным тоном отрезал Чемерица. — Я недоволен тобой, но сейчас у нас есть дела поважнее. — Он посмотрел куда-то вверх. — Ага, другие уже поднимаются. — Странно безразличный взгляд перешел на Тео. — Ты хочешь сказать что-то. Говори, но используй свой шанс с умом.

Тео проглотил запланированное оскорбление.

— Мой друг сидит у тебя в стеклянной банке. Могу я ее повидать?

Чемерица подумал и кивнул Пижме. Тот подскочил к письменному столу и достал склянку в виде колокола.

— Можешь подойти. Разрешаю вам свидание.

Ни протестов Антона, ни саркастического ответа его отца Тео уже не слушал. Он двинулся к столу, чувствуя себя совершенно нормально, — но как только попробовал чуть-чуть отклониться, нога у него онемела, и он вернул ее на путь истинный.

Перед столом он остановился почти по собственной воле. Кочерыжка стояла под своим колпаком, прижав ладошки к стеклу.

— О, Тео, прости меня. — Он едва слышал ее.