в 1938 году: «В свое время в гражданскую войну я была на фронте и воевала не хуже других. Но теперь мне воевать не за что. За существующий режим я воевать не буду… В правительство подбираются люди с русскими фамилиями. Типичный лозунг теперь – “мы русский народ”. Все это пахнет черносотенством и Пуришкевичем»[542].

Эти «обличения» Анны Абрамовны были опубликованы только в 1992 году, через два года после того, как Р. Такер закончил свою цитируемую книгу; если бы они были известны раньше, он бы, вполне возможно, с полным сочувствием процитировал бы их. В его книге утверждается, например, что Сталин-де изначально исповедовал «великорусский национализм», и сия его приверженность «сочеталась с антисемитизмом. Это проявилось, например, в его резко отрицательном отношении к женитьбе сына Якова в 1936 году (на самом деле – в 1935-м. – В. К.) на еврейке» (c. 446).

«Факт», конечно, не очень «исторический», но поскольку дело идет о правителе страны, стоит остановиться на этом семейном конфликте, дабы понять, «как пишется история» вроде бы солидными авторами типа Такера…

Р. Такер, говоря об «отрицательном отношении» Сталина, сослался на сочинение дочери Сталина, Светланы Иосифовны, которая писала о старшем сыне генсека: «Яша всегда чувствовал себя возле отца каким-то пасынком… Первый брак принес ему трагедию. Отец не желал слышать о браке, не хотел ему помогать и вообще вел себя как самодур. Яша стрелялся у нас в кухне… Пуля прошла навылет, но он долго болел. Отец стал относиться к нему за это еще хуже…». Затем Яков Иосифович «женился на очень хорошенькой женщине, оставленной ее мужем. Юля была еврейкой, и это опять вызвало недовольство отца»[543].

Из рассказа Светланы Иосифовны ясно, что «недовольство» Сталина первым браком Якова Иосифовича явно было более резким, нежели вторым (ведь дело дошло до попытки самоубийства!). Но первая жена Якова Иосифовича была дочерью православного священника, а не, скажем, раввина. Брак этот, после смерти (младенческой) ребенка, распался. Вскоре Яков Иосифович женился еще раз, но и второй брак, несмотря на родившегося (и живущего по сей день) сына, Евгения Яковлевича Джугашвили, также оказался кратковременным.

Третья женитьба Якова Иосифовича явно не могла порадовать какого-либо отца-большевика – будь он даже самым беззаветным юдофилом. Юлия-Юдифь выросла в семье одесского купца второй гильдии Исаака Мельцера, который после революции намеревался эмигрировать во Францию, приготовив для этой цели башмаки, в подметках которых были спрятаны ценные бумаги. Однако его арестовала ЧК… Не желая вести после исчезновения богатого отца скудную жизнь, Юлия-Юдифь вышла замуж за приятеля своего отца – владельца обувной фабрики (на дворе еще был нэп). Однако вскоре она бежала от мужа и стала танцовщицей в бродячей труппе. На сцене ее заметил сотрудник ОГПУ О. П. Бесараб и уговорил выйти за него. Бесараб служил при С. Ф. Реденсе, состоявшем в браке с родной сестрой жены Сталина; благодаря этому Юлия Исааковна познакомилась с Яковом Иосифовичем и в конце концов бежала от своего нового супруга (а не была «оставлена» им) к сыну Сталина – который, кстати сказать, был моложе ее.

Обо всем этом подробно повествуется в мемуарном сочинении дочери Якова Иосифовича и Юлии Исааковны – кандидата филологических наук Галины Яковлевны Джугашвили. Вполне понятно, что Сталин не мог быть в восторге от новой жены сына, к какой бы национальности она ни принадлежала. Но из вышеизложенного явствует, что Юлия Исааковна обладала незаурядным обаянием. И о состоявшейся в конце концов встрече своей матери с вождем дочь Юлии Исааковны рассказала следующее: «Она не сомневалась, что “старику” – понравится… Ма оказалась права. Все прошло отлично. “Старик” без конца шутил, кормил Ма с вилки и первый тост поднял в ее честь. Вскоре “молодые” получили уютную двухкомнатную квартирку недалеко от Садового кольца… Когда же наметилось мое появление, переехали снова, и на сей раз уже в огромную четырехкомнатную квартиру на улице Грановского»[544] (в «правительственном» доме).

Кстати сказать, Светлана Иосифовна, противореча своему же собственному утверждению о том, что бракосочетание Якова Иосифовича с Юлией Мельцер «вызвало недовольство отца», сообщает в той же своей книге, что «Яша» жил с новой женой и на «спецдаче» в подмосковном Зубалове, где регулярно бывал Сталин (цит. соч., с. 140).

Впрочем, о рассуждениях Светланы Иосифовны об «антисемитизме» Сталина речь пойдет далее, в главе, посвященной периоду конца 1940-х – начала 1950-х годов. Здесь достаточно будет сказать, что она, вероятнее всего, домыслила причину «недовольства» Сталина браком Якова Иосифовича, как говорится, задним числом, под воздействием внушаемых ее знакомыми конца 1950-х – 1960-х годов представлений о сталинском «антисемитизме». Ибо в свое время, 4 декабря 1935 года, тесно общавшаяся тогда со Сталиным М. А. Сванидзе записала в своем дневнике: «И(осиф)… уже знает о женитьбе Яши (на Ю. И. Мельцер. – В. К.) и относится лояльно-иронически»[545] (а не враждебно). Притом надо знать, что М. А. Сванидзе – жена родного брата первой жены Сталина (матери Якова Иосифовича) – еврейка (урожденная Корона).

Обо всем этом следовало сказать для того, чтобы стало ясно, как «пишет историю» Такер (и множество других авторов). «Недовольство» или, вернее, попросту «ирония» Сталина в связи с третьей (за всего несколько лет!) женитьбой его не очень, скажем так, уравновешенного сына на дочери арестованного ЧК купца, которая побывала скитающейся по стране танцовщицей и дважды «убегала» от законных мужей, преподносится как имеющий зловещее и «всеобщее» значение «антисемитизм», который-де выразился и в репрессиях 1937–1938 годов, – «величайшем преступлении века».

Р. Такер в таком случае должен был объяснить, почему в то время стало возможным следующее.

На рубеже 1930–1940-х годов, как убедительно показано в изданном в 1996 году исследовании О. В. Хлевнюка «Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы», «явно обнаружилась тенденция перемещения власти из Политбюро в Совнарком». Ко времени Отечественной войны Политбюро «как регулярно действующий орган политического руководства… фактически было ликвидировано, превратившись, в лучшем случае, в совещательную инстанцию» (c. 226. Выделено мною).

Это было очень многозначительным изменением, о котором еще пойдет речь. Но в связи с домыслами об «антисемитизме», якобы присущем в 1930-х годах Сталину и политике страны вообще (а об этом говорится отнюдь не только в сочинении Такера!), необходимо знать, что в 1938–1940 годах целый ряд евреев назначается на высшие посты в превращавшемся в средоточие власти Совнаркоме. Р. С. Землячка, Л. М. Каганович и Л. З. Мехлис стали в это время заместителями председателя Совнаркома (председателем был Молотов, а с 6 мая 1941-го – сам Сталин), пост наркома вооружения занял Б.