— А нам и понимать не надо, — сказал другой. — Следствие разберется.

— Красиво написал, — усмехнулся третий. — Особенно конец классный — «Мы не мафия, мы хуже».

— Что? — в один голос спросили Итальянец, Турок и Шрам.

— Этот уже мертв, — вздохнул немолодой врач. — У этого тяжелая травма головы. Но через двадцать один день будет в порядке. У этого четыре пулевых ранения. Тяжелый, — вздохнул он. — Необходима госпитализация.

— Да где же мы его госпитализируем?! — с отчаянием спросил Итальянец.

— Тебе бы тоже надо баиньки, — посмотрел на него врач. — Хоть пуля и навылет прошла, но все-таки…

— Бывало и хуже. — Итальянец махнул рукой. — С этим как будем?

— Сейчас отвезем его ко мне на дачу, — немного подумав, сказал врач. — Но это будет стоить…

— Деньги есть, — перебил его Турок. — Вполне хватит.

— Точно, — кивнул молчавший до этого Кубик.

— Кто омоновцев держал? — спросил Итальянец, когда врач отошел. — Я и то выскользнуть сумел.

— Медведь, — кивнул Кубик. — Он там и остался. Молодец парень.

— Из-за этого гада, — недовольно бросил милиционер в бронежилете, кивнув на лежавшего с простреленным виском человека, — ушли трое или двое. Троих наших подранил, одного убил. Ему ноги перебили, а он заорал: «Я не слабак!», — сплюнул милиционер. — И себе в висок. Гнида.

— А Робинзон этот, — сказал омоновец, — все молочком вас поил. Бандера, он и есть бандера. Атаман под носом был. А вы… — Не договорив, выругался.

— Так-то оно так, — оглянувшись и не увидев начальства кивнул забинтованной головой старший сержант. — Но если бы не они, то сколько бы еще этот завод работал. Там хрусталя полно и железобетонных изделий…

— Я чего прибалдел, — неожиданно улыбнулся омоновец, — когда этих, в растворе, увидел. Мужика, говорят, одного так и уделали там. А бабы!.. — Он рассмеялся.

— Робинзон Ниндзю взорвал и приятелей Наседина, — сказал подошедший милиционер. — Их бы все равно взяли. Ведь они под окном палаты, в которой Яковлев лежал, стали говорить, что…

— Начальство прибыло, — сказал милиционер, увидев идущего в окружении офицеров генерал-майора. — Будет выволочка по полной программе, — хмыкнул он. — Такое в пригороде, а никто и ухом не повел. Мужиков и женщин сколько в камерах было, — мотнул он головой. — Их всех в больницу отправили. Многие почти дистрофики.

— Нет. — Побледневшая Зоя отступила назад. Вошедший Волчара, остановившись, опустил голову. Она с рыданием бросилась на диван.

— Мама, — подбежала к ней Оля, — перестань, мамочка.

— Господи, — протяжно проговорила Зоя, — да когда же мы жить нормально будем? Когда все это кончится?

— Он вам квартиру в Москве оставил, — пробормотал Денис. — И какие-то деньги. Он…

— Где он? — подняв мокрое от слез лицо, вскрикнула Зоя.

— Он был у вас до семи утра, — высказал то, ради чего пришел, Волчара.

— Потом ушел. Так надо говорить, а то и вас затаскают. А так — случайная пуля. Он просто любил быть утром за городом, вот и…

— И правду сказать нельзя… Да что же это такое-то?! — со слезами на глазах спросила Зоя.

— Плохо, — вздохнул врач. — Он без сознания. Много крови потерял. Плохо, — повторил он.

— Что ты хоронишь его?! — не выдержал Итальянец. — Он должен выжить. Нужны деньги — скажи сколько. Будут. Но он должен жить.

— Я не говорю, — вспылил врач, — что он вот-вот умрет. Однако…

— Еще бы ты это сказал, — усмехнулся Шрам.

— Он что, — решился спросить врач, — воевал с вами?

— Он наш командир, — бросил Турок. — И этого вполне достаточно. Я все время думал, что война — это работа. Заплатили-и без страха и упрека, без стыда и совести шмаляй тех, кто на той стороне, и Бог простит. А сегодня, как увидел эту каторгу, внутри что-то захолодело. И понял, что никакими деньгами все это для тех, кто за решеткой там сидел, не окупишь. И если он умрет, это будет высшая несправедливость. Иваныч, конечно, тоже не должен был. Уже в годах, а полез молодость вспоминать. Но держался молодцом. Его кто? — взглянул он на Кубика. — Те или милиция?

— Омоновцы. Он их придерживал у главного входа. Нам давал возможность уйти. Не в них стрелял, а держал, чтоб не совались. Его и свалил кто-то. Волчара сумел вытащить. Молодец мужик. И брата Атаманова выволок. Его, правда, говорят, взяли. Но если будет молчать, хрен чего докажут.

— Ко мне, говорят соседи, — улыбнулся Итальянец, — уже приезжали. Но мои соседи — добропорядочные граждане и заявили, что я был дома, ибо полшестого утра слышали музыку. Даже участковому жаловаться будут.

— А я уже три дня как у матери в деревне, — кивнул Шрам. — Правда, плакала, когда я звонил. Ты, говорит, меня в гроб вгонишь. Но ментам скажет.

— Неплохо погуляли, — кивнул Итальянец. — А сейчас просто необходимо затихнуть. В общем, с ним, — он посмотрел на врача, — все должно быть о'кей.

— Сделаю все, что в моих силах.

— Поехали, мужики, на речку, — потянулся Кубик.

Аудио остановилась. Сидевший за рулем Семен вышел. Пригладив усы, потянулся.

— Чего встал-то? — спросил сидевший на переднем сиденье Гога.

— Нам в кусты надо, — хихикнула Елизавета.

— Пивом напоил, — сказала, открывая дверь, Зоя, — а теперь спрашивает.

Женщины быстро ушли в лесополосу.

— Не зря мы в город едем? — спросил Гога. — Ведь там…

— Все нормально будет.

Семен хотел еще что-то сказать, но из лесополосы раздался громкий крик и грохнул выстрел. Гога и Семен бросились в машину.

— Гога! — Из-за деревьев выбежала Зоя и, постоянно оборачиваясь, стремительно помчалась к дороге.

Прогремели три выстрела. Она с маху упала на землю. Из-за деревьев выбежали трое парней с пистолетами. Вскинув оружие, начали стрелять вслед набиравшей скорость иномарке. Сидевший за рулем Семен, прикусив левый ус, пригнувшись, что-то шептал. Гога смотрел назад. Он видел, как выбежавшие из леса, развернувшись, несколько раз выстрелили назад. Услышал звуки автоматной очереди. Бежевая «семерка», пытаясь уйти от столкновения, вильнула вправо. Гога с криком вскинул перед собой руки. Машины, иду щие на большой скорости, столкнулись.

— …их мать, — тряхнул автоматом омоновец. — Откуда эти бабы появились?

— Да если бы вон та, — вытирая пот, кивнул на Зою прапорщик, — не ударила одного, они бы их просто в заложники взяли. А так… — Он тряхнул рукой с автоматом. — Положили обеих. А мужики ихние сразу ушли.

— Недалеко, — усмехнулся омоновец. Повернувшись, посмотрел на две отброшенные в разные стороны машины. — Сколько там? — спросил он подошедшего к ним инспектора ГИБДД.