Вечером в Кремлевский кабинет Берии зашел Маленков и заговорил о репрессиях.

— После амнистии к нам в милицию стали обращаться люди с просьбой амнистировать их будто бы неправильно репрессированных родственников, — начал Егор. — Как нам быть с этими людьми?

— Думаю, Егор, что следует подходить индивидуально, — ответил Берия. — Давеча я поднял несколько дел из архивов и во многих случаях столкнулся с тем, что репрессированные были расстреляны или сидели в лагерях не просто так — кто-то получил срок за грабеж и воровство, кто-то служил старостой при немцах… Например, я взял случайным образом из этой стопки четыер дела. Выяснилось, что одна женщина села не за то, что «была дочерью царского офицера», а за то, что она, будучи бухгалтером на заводе, взяла из заводской кассы деньги и купила себе шубу. У другого отец сел не «за анекдот про Сталина», а за участие в групповом изнасиловании. Третий оказался не «раскулаченным ни за что крестьянином», а рецидивистом, получившим «вышку» за убийство целой семьи — отца, матери и двоих детей-подростков. Последний сел не «за анекдот про Сталина», а за то, что во время войны был полицаем и работал на немцев.

«У каждой аварии и социального взрыва есть фамилия, имя и отчество», — говорил Берия. И эта фраза относилось не только к арестованным. Поняв, что за ним начали охоту, Берия стал претворять в жизнь другую пословицу: «Береженого бог бережет». Он перестал принимать курьеров правительственной связи на дому и стал часто менять маршрут своих поездок. Кроме того, он дал указания проверять дома и особенно их крыши на улице Качалова.

4 июня, 11 часов 40 минут. Москва, недостроенная высотка на Красной Пресне

Устроившись на чердаке недостроенного высотного здания, Гусев долго наблюдал за домом из бинокля. Он обнаружил, что хозяин особняка после приезда в 12 часов дня на обед часто стоял на полубалконе с оградой, содержащей балясины, фигурные столбики в виде мелких колонн. Лестница, отгороженная такой же оградой с четырьмя балясинами, вела на этот полубалкончик в виде колоннады на первом этаже, где и располагался другой вход в здание. Окна гостиной выходили во двор, который с запада был огорожен высоким забором. Там за забором находился небольшой участок, где росло несколько крупных лип. С севера и востока дворик ограничивал одноэтажный дом, внутрь которого вела входная дверь. К двери поднимались две (друг против друга) лестницы, ограниченные перилами с пузатыми цилиндрическими стойками. Лестницы к ней располагались вдоль стен особняка и вели на площадку типа балкончика, тоже ограниченную такими же перилами. Особняк стоял на углу узкой улицы Качалова и Вспольного переулка, рядом. Это был одноэтажный особняк еще дореволюционной постройки. Фасад выходил окнами почти точно на юг. Окна гостиной смотрели на небольшой дворик. Это строение было возведено в 1938 году на месте снесенного храма Святого великомученика Георгия Победоносца. Дурацкий Дом звукозаписи возвышался над особняком и утром загораживал дом от солнца.

При обследовании окружающих особняк Берии крыш Гусев случайно увидел, что в удобном месте на крыше сделана ловушка на предмет того, чтобы сразу понять, если кто-то побывает там. В другом месте он нашел то же самое, и тогда сразу понял, что его здесь ждут и сразу возьмут, что снайпер и его снайперская пуля будут бесполезны. Следует искать другой способ.

Гусев выяснил, что, приезжая на обед, Берия закрывался от снайпера зонтом. Кроме того, он стал посылать своих людей проверять крыши и дома вокруг, пригодные для позиции снайпера, перед своим приездом домой на обед в 12 часов. Сам он ехал на второй машине, машины одна заезжала во двор, другая останавливалась напротив двери, и сотрудники перегораживали обзор снайперу. Судя по силуэту будущей жертвы, на Берии всегда был бронежилет.

4 июня, 20 часов 5 минут. Восточный Берлин, Дом правительства

Вечером в кабинете Ульбрихта раздался звонок. Звонил неизвестный и сообщил о том, что у них есть компромат на Ульбрихта, предложил встретиться в ресторане. Там некто показал документы о сотрудничестве Ульбрихта с гестапо и попросил выделить хороших и надежных агентов из числа глубоко законспирированных агентов абвера, которые перешли под контроль Министерства госбезопасности Восточной Германии Штази и до сих пор находятся в СССР. Незнакомец избегал называть страну, лидером которой являлся Ульбрихт, ГДР. Правда, стул под Ульбрихтом сильно закачался. Он особенно напирал на название Восточная Германия. Кроме того, требовалось найти тройку хорошо обученных бойцов спецназа. Он намекнул, что люди нужны для ликвидации врага Ульбрихта в СССР. Ульбрихт очень боялся, что его снимут. Через день он сообщил своему куратору из ЦРУ имена глубоко законспирированных «спящих» агентов абвера, которые теперь перешли под контроль Штази.

5 июня, 7 часов 2 минуты. Москва, улица Качалова

«Правда» сообщала, что в Большом театре вечером дают «Лебединое озеро». Во МХАТе шли «Три сестры» Чехова, в Малом — «Когда ломаются копья». Просмотрев газету и осознав, что поход в театр, который он так любил, ему в ближайшее время не светит, Берия взгрустнул. Неприятности ждали его и на Лубянке. Узнав, что начальник его охраны Саркисов Р.С., «стучит» о Берии Булганину, Берия немедленно Саркисова уволил и заменил на своего человека. Это был Сардион Надарая. Саркисов оказался человеком Булганина. Он периодически докладывал Булганину, как идет расследование. Предательство Саркисова выявил Миров, осуществлявший негласную слежку за Булганиным (он зафиксировал встречу Саркисова и Булганина). Миров следил за Булганиным в нарушение инструкций (Берия дал ему картбланш). Так Надарая возглавил охрану Берии. Сардион Надарая был весьма приближен к Берии: ездил вместе с ним на рыбалку, участвовал в пикниках, что могли себе позволить только особо доверенные лица. С 1939 года Надарая по протекции своего земляка Берии пошел на повышение — Лаврентий Павлович определил его в заместители начальника своей личной охраны. Но не было одного только худа, было и добро. Вечером принесли подписанное всеми членами решение Президиума ЦК КПСС, в котором по предложению Берии были ограничены права Особого совещания при министре внутренних дел.

5 июня, 9 часов 3 минуты. Реутов

В редакцию реутовской газеты «За коммунизм» (бывшей «Большевистский путь») явился с гарантийным письмом от промысловой артели невзрачный человек, попросил дать объявление и спросил, а можно ли заплатить наличными. «Можно», — сказала редактор, что тот и сделал. Необычное объявление заготконторы «Вымпел» — сигнал начать слушать радио. Радиола довоенная. 9 вечера на волне FM. Неизвестный диктор читал цифры, каждая цифра обозначала страницу романа Толстого «Война и мир», откуда бралась первая буква. Гусев понял, что есть дело. Долгая спячка закончилась.

5 июня, 22 часа 1 минута. Восточный Берлин

Делегация ГДР в сопровождении верховного комиссара СССР вернулась в Восточный Берлин. В последующие дни Семенов постоянно присутствовал на заседаниях Политбюро СЕПГ, которое провозгласило «новый курс». Речь шла о значительном снижении темпов построения социализма, об отмене многих перегибов экономического и политического характера.