– Чужаки в последние дни так и рвутся в наши горы, – посетовал старик. – И что им надо?

– А сколько их прошло? – насторожился Самота. – Мы как раз и идем по следу одного венеда. Не могли ваши доблестные джигиты его видеть?

– Не волнуйся, сын мой, мы не убивали венедов в последние дни.

– Если бы вы попытались его убить, я бы скорее беспокоился о ваших воинах. Жизни их, конечно, ничто не грозило, а вот гордость пострадала бы.

– Неужели так страшен тот чужак, что лучший ученик молодого Атамана говорит о нем столь почтительно? – удивился Бескен.

– Он брат Атамана, старший, – веско заявил Самота.

Старик закатил глаза, прищелкнул языком и со значением посмотрел на сына. Тот покраснел и потупился. А Малышка отметила про себя, что Бескен назвал Атамана молодым. Сколько же лет ему самому? На первый взгляд – не больше шестидесяти. Но младший сын – ровесник Самоты, при этом правнук – уже мужчина. Что-то странное было во всем этом.

– Ломини предлагал снарядить погоню за чужаком, – пояснил чубу аксакал замешательство его названого брата. – Но я запретил. Почтение к моим сединам не позволило Ломини перечить, но я видел, он остался недоволен. Горяч слишком.

– Почтенный, ты сказал, что чужаков было несколько, – вмешался в разговор Кислота, сидевший напротив Малышки. – Не мог бы ты рассказать о них подробнее?

Сказалась привычка бывшего главы тайного приказа получать всю информацию. В это время очередной из гостей начал произносить тост. Все замолчали, внимательно слушая. Бескен одобрительно кивнул. Слова гостя понравились ему, он осушил рог вина, вытер усы и лишь после этого заговорил:

– Первый пришел дня два или три назад. Наши дозорные не заметили его, он прокрался подобно ночному ветру, хоть дело и было днем, но собаки подняли лай. Пятеро джигитов устремились по его следу, но чужак двигался очень быстро. Верховые не смогли его догнать, хотя в одном месте след его отпечатался достаточно четко и все поняли, что шел он пешком.

– Наверно, Император, – шепнул златомостец.

– До нас доходили слухи об Императоре венедов, могучем воине, объединившем их народ, но мы не думали, что он забредет в наши горы, да еще и один, без дружинников.

– Император – тоже брат Атамана, – пояснил Самота.

– Тогда нашим джигитам нечего стыдиться.

– Наоборот, то, что они умудрились взять его след и преследовать какое-то время, говорит об их мастерстве следопытов.

– Еще один появился следом за первым, но его перехватил третий на границах наших владений. День тот был пасмурным и дождливым. Горы задержали ненастье, шедшее с моря, но некоторые тучи все же прокрались. Ломини со своими людьми наблюдали за их поединком.

– О, это были славные джигиты! – воскликнул сын аксакала. – Даже ты, брат мой, не столь искусен во владении саблей, как эти двое. Мы смотрели на них, как громом пораженные. И нам стало страшно от мысли, что победитель двинется в наши горы, – ведь мы тогда должны будем вступить с ним в бой, а я и семеро моих соратников оказались бы слишком слабы. Тем более что порох у нас отсырел, и надежда оставалась лишь на сабли и кинжалы. Наконец один из них победил. А потом он посмотрел в нашу сторону, и все покрылись холодным потом. Я готов поклясться, что этот страшный воин видел нас, хоть мы затаились меж камней. Но он лишь хрипло рассмеялся и повернул назад. А убитого им вы сегодня похоронили.

– Будь неладен дождь, намочивший ваш порох! – в сердцах воскликнул Самота. – Этот человек до того убил Атамана! А потом вернулся в Золотой Мост и забрал жизнь брата его Механика. Если бы вы пристрелили его…

– Прости, брат мой, но мы были бессильны против него.

– Опомнись, Самота, – спокойно сказал Кислота. – Думаешь, этот убийца не сумел бы увернуться от выстрелов? Или сделать свои мышцы настолько твердыми, что пули пробили бы только кожу?

– Да, это так, – кивнул чуб.

– Но скажи, доблестный Ломини, а не мог этот убийца быть тем, первым чужаком, Императором?

– Все может быть, – пожал плечами молодой воин. – Мы не сумели отследить путь названного вами Императором. Ему хватило бы времени вернуться.

– Ах, время! – вдруг воскликнул аксакал. – Посмотри, сын мой, что подарил мне один купец из большого города! Хороший вещь, нужный вещь!

От волнения его венедский стал гораздо хуже. Сразу было заметно, что язык этот ему не родной. Бескен запустил руку под бурку в нагрудный карман чекменя и извлек оттуда какой-то круглый позолоченный предмет на золотой цепочке.

– Вот, – продемонстрировал он, нажав какую-то незаметную кнопочку.

Крышка странного предмета откинулась, и взорам гостей предстал круг, разделенный черточками по краю на множество равных частей. Напротив некоторых из них на равных промежутках были выложены золотом цифры от одного до двенадцати.

– Это же часы! – воскликнул Кислота.

– О, твой друг весьма просвещен, он уже видел такой вещь! Да, купец назвал это «часы». Они меряют время! Вот эти полоски, которые называют «стрелка», бегают по кругу, измеряя время. Они даже не видят солнца, но когда сходятся вот здесь, вверху, возле цифры двенадцать, – значит, наступил полдень.

– Мне и по солнцу время определять удобно, – пожал плечами Самота. – Еще одно дурацкое изобретение.

– А как ты определишь время, когда солнце скрыто? – возразил златомостец. – Это – гениальное изобретение Механика! Но пока его могут себе позволить только богатейшие купцы Золотого Моста. Слишком сложный механизм и тонкая работа. Твой гость, почтенный, не из бедняков. Мне даже стало интересно, что он забыл в вашем ауле.

– О, он сказал, что болен какой-то странной болезнью, – пояснил аксакал. – Вонь городов вредна ему, а целительный воздух наших гор прогоняет немощь. Да так оно и есть. Вот мне больше ста лет, а я все еще могу позволить себе проскакать на коне по горным тропам или возглавить охоту на барса.

Малышка поразилась. Конечно, и среди венедов случались долгожители, но сто лет! А Ломини он зачал где-то в семьдесят. Воистину Бескен имел полное право называть Атамана молодым.

И вновь разговор их был прерван тостом. Говорил молодой, еще безусый ивер, чье место в самом конце стола вполне соответствовало возрасту. Голос его еще оставался по-юношески звонким. Чувствовалось, как он волнуется. А потому тост получился несколько путаным. Не хватало ему той завершенности, которая превращала застольную речь в настоящую притчу. Некоторые даже не стали пить.

– Почтенный, ты рассказал нам про троих чужаков, но среди них не было того, по чьему следу мы идем, – напомнил Самота.

– Ах, конечно, шли и другие, много шли. Следующий появился ближе к вечеру. Был он осторожен. Подобно первому, остался незамеченным. Даже собаки не сразу поняли, что в наши горы вступил иноплеменник. Похоже, он натерся чем-то, что перекрывало запах человека. Очень опытный.