– И что же это за вопрос? Право, я человек добрый и прошу лишь об одном – договориться со мной по-хорошему.

– Что ж, тогда не нужно ставить невыполнимых условий.

– Простите, господин герцог, в чем же их невыполнимость?

– Вы требуете двадцать пять миллионов!..

– Пиастров… верно, я требую двадцать пять миллионов пиастров.

– Но чтобы их вам дать, их надобно еще иметь.

– Безупречный довод.

– Но у меня их нет.

– Вы в этом уверены, господин герцог?

– Могу даже поручиться, капитан. Сами городские власти и купечество заверили меня в том, поклявшись честью.

– Ну что ж, сударь, тогда позвольте вам заметить, что власти и купечество Веракруса ввели вас в заблуждение.

– Меня?

– Притом самым постыдным образом.

– О, сначала докажите, а уж потом…

– Отойдем в сторонку на пару слов, господин герцог.

– Как угодно, сударь.

И они вдвоем отошли на три-четыре шага в сторону.

– Итак? – вопросил герцог.

– Тише, сударь, – предостерег Дрейф, – никто не должен слышать то, о чем мы с вами будем говорить. Так вот, хорошенько послушайте меня. Два главных городских банкира, сеньор дон Педро Лосанда и Компания, а также сеньор дон Хосе Саласар Агирре и Компания располагают сейчас в одном потайном хранилище, о котором я знаю, по четырнадцать миллионов пиастров каждый, в золотых и серебряных слитках. Сеньор Санта-Крус располагает одиннадцатью миллионами пиастров. «Серебряный обоз», прибывший три недели назад из Мехико, доставил в слитках девять миллионов пиастров. Ну и, кроме того, у многих других здешних толстосумов, чьи имена я мог бы вам назвать, хранится еще восемь миллионов – мелкие торгаши не в счет. И все эти богатства должны быть вскоре переправлены в Испанию на панамских галионах.

– Неужели, сударь! – изумился герцог. – Неужели все так и есть?

– Клянусь честью, господин герцог! Вы же меня знаете, я никогда не вру.

– О, значит, это правда? – грозно вскричал герцог.

– Чистейшая, – продолжал Дрейф, возвращаясь к остальным парламентерам. – Ну а поскольку мои сведения тоже имеют свою цену, как мне ни досадно, господин герцог, мошенников надо наказать, и они будут наказаны, обещаю, притом образцово. Словом, если через полчаса на мол не будут доставлены тридцать миллионов пиастров золотом, так, чтобы их можно было сразу погрузить на мои корабли, через тридцать пять минут я поджигаю город с четырех сторон и отдаю команду к разграблению.

– Сударь, прошу вас!

– Ни слова больше, господин герцог, я и без того был слишком покладист и некоторым образом превысил свои полномочия.

Засим, повернувшись к капитанам Давиду и Мигелю Баску, чьи лица так и сияли радостью, он прибавил:

– Теперь ваше слово, братья. Одобряете ли вы условия, которые я выдвинул господину герцогу де Ла Торре?

– Да, брат, – отвечал Давид, – такие условия кажутся нам вполне умеренными, и мы считаем – ты не должен ни в чем уступать.

– Я тоже так думаю, – согласился неразговорчивый Мигель Баск.

– Вы слышали, господин герцог? У вас есть десять минут, чтобы ответить, принимаете вы мои условия или нет.

Трое флибустьеров поклонились герцогу и отступили на несколько шагов назад, давая понять, что обсуждение на этом закончилось. Герцог, поклонившись в свою очередь, тоже отошел в сторону, а через пять минут вернулся.

– Ну как? – спросил Дрейф.

– Вы были правы, и мне стыдно за недобропорядочность моих соотечественников в таком деле. Ваши условия приняты. Мы незамедлительно приступаем к отгрузке выкупа на мол.

– Капитан Давид пойдет с вами, господин герцог, и вы дадите ему лодку, чтобы он потом смог вернуться на свой корабль. Слыхал, брат? – прибавил он, обращаясь к Давиду. – Договор заключен, так покажем гавачо, что мы готовы честно выполнить принятые условия. Поторопись же да проследи, чтобы все было отгружено честь по чести. И главное – поосторожней там с испанцами: в Картахене они попробовали нас надуть, всучив нам слитки свинца, покрытые лишь сверху золотом. Так что гляди в оба и не попадись на их удочку.

– Не беспокойся, – отвечал Давид, – меня, старого волка, вокруг пальца не обведешь.

– Господа, – предложил герцог, – я и шестеро старших испанских офицеров готовы остаться у вас в заложниках, пока все не уладится и вы бесхлопотно не уйдете восвояси. Нам угодно показать, что и мы люди честные.

– Благодарю вас от имени моих товарищей, господин герцог. Мы согласны взять заложников. А что до ваших заверений не доставлять нам хлопот, то у нас на сей счет нет никаких опасений. Я не позавидовал бы тому, кто попытался бы нас остановить. Впрочем, не хочу бахвалиться, уподобляясь вашим сородичам, но скажу так: как только покончим с делами, мы тут же уберемся.

Как и было оговорено, флибустьеры взяли заложников, и отгрузка слитков началась, впрочем, не только под приглядом капитана Давида, но и под прикрытием куда более верным – полсотни флибустьеров во главе с Мигелем Баском.

Испанцы выстроились на главной площади батальоном в каре и замерли по стойке смирно, а флибустьеры меж тем оставались на позициях, которые уже захватили.

Олоне не смел вмешиваться до тех пор, пока шли переговоры, и все это время его снедала сильнейшая тревога: он думал, что из-за всех этих проволочек опасность, угрожающая герцогине с дочерью, только усугублялась. Но, едва переговоры завершились, молодой человек бросился было к герцогу, который уже попрощался с Дрейфом и собирался отправиться на мол, но Дрейф остановил друга, чтобы обнять и выразить свою радость по поводу его скорого освобождения. Олоне от чистого сердца поблагодарил Дрейфа, но тот, перекинувшись с ним парой слов, не преминул заметить, что молодой человек чрезмерно возбужден.

– Что случилось? Чем ты так взволнован? – спросил он.

Олоне огляделся кругом: герцога уже простыл и след.

– Увы, друг, – отвечал тот, – все, что мы сделали, только ускорило беду, хотя мы так старались ее предотвратить.

– Говори толком, ты меня беспокоишь.

Олоне понял: лучше сразу все рассказать товарищу, чья помощь или по крайней мере совет могли ему очень пригодиться.

– Пока мы атаковали город, – сказал он поникшим голосом, – и в то время, как герцог, из благородства забыв все оскорбления, которые ему нанесли его же соотечественники, взялся храбро ими командовать, шайка головорезов ворвалась к нему в дом, перебила слуг и похитила его жену и дочь!

– Тысяча чертей! – побледнев, вскричал Дрейф. – Как видишь, я в полном негодовании, так скажи, что это за мерзавцы? И кто бы они ни были, их ждет смерть!

– Они не из наших, не из флибустьеров. Это испанцы.