— И что дальше?

— Совершенно неожиданно появляется нечто новое. Оно решает те же задачи, только справляется еще лучше. Пользоваться Горючим Грез может даже ребенок — его не нужно приспосабливать под нужды каждого отдельного человека. Оно исцеляет раны и восстанавливает память…

Я вспомнил зачумленного, который корчился на земле, с безумной жадностью собирая капли алой жидкости, хотя эпидемия уже поразила половину его тела.

— Оно даже может защитить вас от Чумы — если вы не желаете отказаться от своей механической начинки. Просто фантастика. Слишком красиво, чтобы быть правдой, Квирренбах.

— И что из этого следует?

— То, что мне очень любопытно: почему этим изобретением мы обязаны, по большому счету, преступникам? Сильно сомневаюсь, что Горючее появилось до эпидемии, когда у Города было достаточно средств для разработки новых замечательных технологий. А что теперь? В некоторых районах Малча нет даже паровой энергии. Анклавы Кэнопи, где в ходу высокие технологии, можно пересчитать по пальцам, но тамошние жители больше увлечены Игрой, чем изобретением чудодейственных препаратов. Как ни странно, именно им удалось до этого додуматься — очень похоже на то, хотя поставки Горючего и сокращаются.

— До эпидемии Горючего не было, — вмешалась Зебра.

Я кивнул.

— Слишком много совпадений. Это наводит на размышления. Может быть, у болезни и лекарства общее происхождение?

— Только не надейтесь, что вы первый, кому это пришло в голову.

— У меня такого и в мыслях не было, — я вытер вспотевший лоб. Такое ощущение, что этот час я провел в сауне. — Но согласитесь, что это вполне логично.

— Не знаю. Я бы не сказал, что меня это слишком интересует.

— Хотя от этого, возможно, зависит судьба Города?

— Вы уверены? От этого зависят послесмертные — но их не более десяти тысяч. Горючее Грез представляет ценность для тех, кто от него зависит, но для большинства оно не имеет значения. Допустим, этих десяти тысяч не станет — мне все равно. Пройдет какая-нибудь пара столетий — и все, что здесь происходит, станет лишь незначительным фактом истории, не более того. Сейчас передо мной стоит более серьезная и масштабная задача.

Во время этого монолога Квирренбах лихорадочно перебирал рычаги на панели управления.

— Я действительно композитор. Все остальное — просто жалкая трата времени. С другой стороны, вы… честно говоря, Таннер, я вас не понимаю. Да, возможно, вы что-то обещали Тарин. Но ваш интерес к Горючему Грез был очевиден — с того момента, когда мы обыскивали каюту Вадима. Не спорю, вы могли по собственной инициативе отправиться сюда, чтобы убить Арджента Рейвича — но ведь не для того, чтобы расследовать мелкие недостачи на подпольной фабрике.

— Возникло небольшое осложнение, Квирренбах.

— И какое?

— Горючее Грез. Что-то наводит меня на мысль, что я видел его раньше. Не здесь.

Вход удалось найти. В течение получаса шаттл вился вокруг корабля, и в результате Небесный, Норквинко и Гомес обнаружили отверстие, через которое, скорее всего, проникли внутрь Оливейра и Лаго. Оно оказалось в каких-то двадцати метрах от того места, где был пристыкован шаттл Оливейры — там, где «хребет» соединялся с корпусом корабля. В первый момент Небесный не заметил отверстия — оно было совсем крошечным и терялось среди вспученностей и «нарывов», покрывающих изуродованный корпус.

— Думаю, нам стоит вернуться, — сказал Гомес.

— Мы идем внутрь.

— Ты не слышал, что сказал Оливейра? А то, что эта посудина выглядит немного странно, тебя не смущает? Такое чувство, что ее слепили кое-как, по образу и подобию наших кораблей.

— Да, это меня смущает. Именно поэтому мне надо попасть внутрь.

— Лаго это уже сделал.

— Значит, мы рискуем на него нарваться.

Небесный был настроен решительно. Он даже не позаботился снять шлем с тех пор, как прошел через воздушный шлюз.

— Мне тоже хочется посмотреть, что там, внутри, — признался Норквинко.

— Хотя бы один из нас должен оставаться в шаттле, — сказал Гомес. — Шаттл, который нас засек, может появиться в ближайшие часы. Так что будет неплохо, если кто-нибудь будет наготове и сможет об этом позаботиться.

— Прекрасно, — одобрительно кивнул Небесный. — Значит, у нас есть доброволец.

— Я не имел в виду…

— Это меня не интересует. Просто прими предложение. Если у нас с Норквинко будут неприятности, ты узнаешь об этом первым.

Они покинули шаттл и запустили портативные реактивные двигатели, чтобы пересечь короткое расстояние до корпуса «Калеуче».

Небесный и Норквинко приземлились возле отверстия. Обшивка ходила ходуном, точно пружинный матрас. Удерживаться на ногах удавалось лишь с помощью липких присосок на подошвах обуви.

Вопрос, который они очень не хотели себе задавать, встал теперь весьма остро и требовал ответа. Каким образом обшивку корабля превратили в нечто, больше всего напоминающее губку? С металлом такое в принципе не может произойти — даже если рядом произойдет аннигиляция. Нет, что бы здесь ни случилось, это не укладывалось в привычные рамки. Казалось, обшивку корабля-призрака до последнего атома заменили иной, пугающе пластичной субстанцией, воссоздав мельчайшие детали — но сходство было чисто внешним. Были сохранены форма, текстура и даже цвет — но все это не работало. «Калеуче» походил на грубый слепок настоящего корабля. Небесный поймал себя на мысли, что сомневается в реальности происходящего. Действительно ли он стоит на обшивке «Калеуче» — или это только кажется?

Небесный и Норквинко подошли к отверстию, целясь из лучевых винтовок в темноту. Рваная обугленная кромка напоминала приоткрытые морщинистые губы. Потом на глубине в пару метров в луче фонаря мягко блеснула густая волокнистая масса, покрывающая стенки «колодца». Эта картина показалась Небесному знакомой: так выглядела сетка из алмазных волокон, впрессованных в быстрозастывающий эпоксидный клей — таким образом заделывали пробои в обшивке. Похоже, Оливейра обнаружил в обшивке «Калеуче» слабое место, не пожалев времени, чтобы обследовать ее поверхность, составить карту плотности — после чего он вскрыл ее лазерным резаком или выхлопом из дюз шаттла. Пробив туннель, он распылил по его внутренней поверхности герметик, который входит в ремкомплект шаттла — скорее всего, чтобы стенки не могли внезапно сомкнуться.

— Попробуем здесь, — сказал Небесный. — Похоже, Оливейра нашел удачное решение. Нет смысла второй раз делать то же самое, у нас слишком мало времени.

Прежде всего нужно было настроить инерциальные компасы, встроенные в запястья скафандров, выбрав точкой отсчета нынешнюю позицию. «Калеуче» не вращался — ни вдоль продольной оси, ни вдоль поперечной, так что внутри они не заблудятся. Даже если компасы дадут сбой, трос поможет им вернуться и выйти через «рану» в корпусе.