– Скажу проще. Сможет ли куча народу быстро принять решение в острой ситуации, когда надо что-то решить очень быстро? Или они смогут только сидеть и ругаться?

– Это я не знаю, но только мне сдается, что несправедливо, если за все миры сразу будут чего-то решать несколько людей.

– А сражаться-то за свои взгляды ты готов? Или тебе больше трепаться нравится?

– Сражаться мне покуда никто не предлагал, – сказал Рейч.

– Ну а если бы предложили? Насколько это все для тебя серьезно – демократия твоя, или джоранумитские воззрения? А?

– А чего? И сразился бы, если только от этого чего хорошее вышло бы.

– Храбрый юноша. Стало быть, ты приехал в Сэтчем, чтобы сражаться за свои взгляды?

– Да нет… – смущенно заерзал на стуле Рейч. – Я ведь, сэр, вам сказал: я работу ищу. Щас ведь работу найти непросто, а денег у меня – раз-два и обчелся. Жить-то парню на что-то надо, верно?

– Не спорю. Как тебя зовут?

Вопрос прозвучал неожиданно, но Рейч не замешкался с ответом:

– Планше, сэр.

– Это фамилия или имя?

– Имя вроде.

– Стало быть, как я понял, у тебя нет денег и нет образования?

– Похоже, так, сэр.

– И специальности никакой?

– Я не слишком много работал, но готов на все.

– Ясно. Вот что я скажу тебе, Планше…

Мужчина вынул из кармана небольшой белый треугольник, нажал на него, и на поверхности треугольника появились буквы. Мужчина провел по надписи подушечкой большого пальца – и буквы зафиксировались.

– Вот, – сказал он. – Тут написано, к кому обратиться. Как пойдешь, возьми вот это с собой. Там найдется для тебя работа.

Рейч взял у незнакомца треугольник и поглядел на него. Буквы слабо светились, но прочитать Рейч не мог, как ни силился. Он с опаской глянул на мужчину.

– А вдруг скажут, что я это украл?

– Это невозможно украсть. Там моя подпись, а еще твое имя.

– А если спросят, кто вы такой?

– Не спросят. Скажи только, что тебе нужна работа. Есть шанс устроиться. Ничего не обещаю, но шанс есть. А вот тут написано, как пройти.

И мужчина вручил Рейчу другую карточку. Адрес Рейч разобрал моментально.

– Спасибо, – смущенно пробормотал он.

Мужчина приветливо помахал ему на прощание.

Рейч встал и вышел из бара, гадая, что его ждет впереди.

Глава 13

Туда-обратно. Туда-обратно. Туда-обратно…

Глеб Андорин следил взглядом за Намарти, который, заложив руки за спину, расхаживал взад-вперед по комнате. Похоже было, он просто не в силах усидеть на месте, настолько обуреваем страстями.

А Андорин смотрел на него и думал: «Ведь он не самый умный человек в Империи. Да что там в Империи – и в партии не самый умный. И не самый хитрый, и не самый талантливый. Его то и дело приходится удерживать от опрометчивых решений, и все-таки он всех нас обошел. Мы могли бы сдаться, послать все куда подальше, а он – ни за что на свете. Хотя, кто знает, может, как раз такой человек нам и нужен. Не будет такого, так и вообще ничего не получится».

Намарти резко остановился, словно почувствовал на себе взгляд Андорина, обернулся и сказал:

– Учти, если опять собираешься делать мне внушение из-за Каспалова, лучше не старайся.

– Больно мне надо тебе внушение делать, – слегка пожал плечами Андорин. – Что толку-то? Дело сделано. Вред причинен.

– Какой вред, Андорин? Какой вред?! Если бы я этого не сделал, вред бы был причинен нам! Еще чуть-чуть – и этот человек предал бы нас. Месяц максимум, и он побежал бы от нас…

– Знаю. Я был там. Я слышал, что он говорил.

– Ну так кому, как не тебе, понимать, что другого выбора у нас не было. Не бы-ло! Или ты думаешь, будто бы мне по сердцу убивать старого товарища, а? Просто у меня не было выбора.

– Ну ладно, ладно. У тебя не было выбора.

Намарти снова принялся мерить шагами комнату. Через некоторое время он так же резко, как и в первый раз, остановился, обернулся и спросил:

– Андорин, ты в богов веришь?

– В кого? – недоуменно переспросил Андорин.

– В богов.

– И слова такого не слыхал никогда. Что это такое?

– Да нет такого слова в галактическом языке. Сверхъестественные силы. Так веришь или нет?

– Сверхъестественные силы? Так бы и сказал. Нет, я в такое не верю. По определению сверхъестественное – это нечто такое, что существует независимо от законов природы, а независимо от законов природы не существует ничего. Ты что, в мистику ударился?

Вопрос был задан шутливым тоном, однако взгляд Андорина выразил серьезнейшую озабоченность.

Намарти пронзил его огненным взглядом. О, этот взгляд кого хочешь мог пронзить – так он был жгуч и ослепителен.

– Не валяй дурака. Просто я читал об этом. Триллионы людей верят в сверхъестественное.

– Знаю, – кивнул Андорин. – Испокон веков.

– Вот именно. С доисторических времен. Само слово «боги» – неизвестного происхождения. Очевидно, сам язык, в котором оно употреблялось, не сохранился. Скорее всего, от него одно только это слово и осталось… А известно ли тебе, как много существует различных верований во всевозможных богов?

– Полагаю, что оно более или менее соответствует числу всевозможных тупиц среди жителей Галактики?

Намарти пропустил это замечание мимо ушей и продолжал:

– Кое-кто считает, что это слово родилось тогда, когда все человечество проживало на одной-единственной планете.

– Опять мифология. Такая же несусветная чушь, как сверхъестественные силы. Никакого единственного мира – прародины человечества – не существовало никогда.

– Он должен был существовать, Андорин, – нервно возразил Намарти. – Люди не могли произойти на разных планетах и дать один-единственный вид.

– Пускай так, но все равно в определенном смысле слова такого мира не существует. Известно, где он находится? Нет, неизвестно. Известно, как называется? Нет, неизвестно. Значит, и говорить не о чем. Значит, его и нет вовсе.

– Считается, что эти боги, – продолжал гнуть свое Намарти, – защищают человечество и заботятся о его безопасности, по крайней мере, о безопасности тех людей, которые в них верят. И в те времена, когда существовал один-единственный мир, одна-единственная планета, где жили люди, вполне естественно, что боги оберегали людей – ведь их было так мало. О таком мире они должны были заботиться примерно как старшие братья или как родители.

– Как это мило с их стороны! А вот посмотрел бы я на них, возьмись они опекать всю Галактику, всю Империю.

– А может, им и правда такое под силу? Что, если они вечные?

– А что, если солнце замерзнет? Что толку от всех этих «если бы» да «кабы»?