- Напрасно! Зрелище развлекло бы ее и придало сил.

- Мой господин, она просила передать, что умоляет пощадить приговоренного….

Глаза сатрапа сверкнули.

- Опять я это слышу?! Если кто-нибудь из вас скажет еще хотя бы одно слово в защиту этого проходимца, он пойдет вместе с ним на арену!

Он повернулся к распорядителю и крикнул:

- Начинайте!

Распорядитель, разряженный в одежду попугайных тонов, махнул платком, и из бокового входа, на катках вывезли железную клетку с приговоренным. Стражники открыли дверцу заграждения, и придвинули к ней клетку.

Лязгнул металлический засов, и один из стражей ткнул Юаня тупым концом копья в бок.

- Выходи!

Приговоренный к казни человек нагнулся, и шагнул из клетки на арену цирка.

Юань знал, какая участь ему уготовлена, и всю ночь провел в поисках выхода. Перенесенная им тяжелая болезнь и, как следствие – физическая слабость, не позволили пойти на открытый прорыв.

В пике своей физической активности он, возможно, и устоял бы в схватке с тигром. Но, сейчас у него не было никаких шансов.

Невыносимо пекло солнце. Песок, которым была покрыта арена, жег его босые ноги. Юань обвел взглядом галдящие трибуны. Среди них не было ни одного близкого лица.

«Вот и пришел мой час!» - Отстраненно промелькнуло у него в голове.

Воздух сотряс грозный рык. С противоположного конца арены к загородке подкатили большую клетку, в которой метались два огромных зверя.

Стражники, в ожидании сигнала, оглянулись на сатрапа.

- Дайте ему меч! – Крикнул тот, откидываясь на подушки. – Пусть защищается!

- Разумно. – Одобрил сидящий рядом высокопоставленный гость из Ктесифона. – Скучно смотреть, как его раздерут на части! Хотя, и с мечом этот заморыш выстоит не более времени полета стрелы. Может быть, выпустить только одного зверя?

- Для чего обижать другого? Они оба голодны и заслужили еду.

- А, что у вас дальше?

- Поединок пехотинца с конником, борцы-гиганты, акробаты…. Что там еще, Амад?

- Поединок на ассирийских мечах. – Угодливо подсказал тот, к кому обращались.

- Они бьются до смерти? – Спросил гость.

- Ну, что вы! Конечно, нет. Мы же не эти дикари-римляне!

Эй, ты! Держи меч! – Крикнул Юаню стражник.

В песок, с тихим шелестом, воткнулся короткий, фракийский меч.

Юань механически наклонился и поднял его. Меч был острым, как бритва.

«О, Небо! Ты даешь мне надежду!» - Молитвенно прозвучало в душе Юаня. – «Только бы рука не подвела!».

Никто из стражников, передавших Юаню меч, и не подозревал, какие возможности они вложили в руки осужденного.

Лязгнул замок и тигры, озираясь, гуськом вышли на арену. Рыча и подергивая хвостами, они одновременно заметили добычу. В глазах полосатых гигантов загорелись зеленые огоньки. Оба припали к земле, готовясь к прыжку. Зрители на трибунах наклонились вперед и замерли в ожидании.

Юань сжал рукоятку меча. В памяти у него вереницей пронеслись картины детства: старик Бао, рассказывающий веселые сказки, чтение старинных книг, его друг – тигр Гуй, лениво катающийся в зеленой траве….

- Гуй – Тихо позвал Юань. – Иди ко мне, Гуй! Только ты можешь мне помочь!

Что-то большое и стремительное мелькнуло у него перед глазами, заслонив на мгновение тигров и арену.

Тысячи собравшихся повеселиться зрителей стали свидетелями странного зрелища: две громадные полосатые кошки, присев на задние лапы, попятились от одиноко стоящего перед ними человека. Смертельно напуганные, они прижались спиной к прутьям железной решетки, как два напроказивших котенка.

Не видя возможности спрятаться, прижав к голове короткие уши, оба зверя начали выть низкими, противными голосами, прося пощады.

Зрители разом поднялись со своих мест, чтобы лучше видеть происходящее.

В ложе сатрапа царило растерянное волнение. Чванливые и самоуверенные, эти суеверные люди становились боязливыми и смиренными, как ягнята, столкнувшись с силами, превышающими их понимание.

- Колдун! Шайтан! Заговоренный… - смятенным шорохом неслось над трибунами.

- Отпусти его с миром, владыка! – Повернулся к сатрапу бледный, как полотно, гость из Ктесифона. – Он может принести неисчислимые беды. Я уже видел таких…. они сотрясают землю, и способны обрушить на людей все громы небес!

Сатрап, будучи не в силах произнести ни слова, сделал знак слышавшему весь разговор приближенному.

Тот поднялся на ноги и, скрывая дрожь в голосе, громко крикнул:

- Милостью повелителя Гиркании, победитель в этой честной схватке отпускается на свободу!

Стараясь сохранить авторитет господина, он сопроводил свои слова широким и уверенным жестом.

- Ты правильно сделал, господин, что отпустил его. - Шепнул сатрапу его соглядатай. - Старуха Анахит сказала, что он из какого-то посольского каравана. Могли быть неприятности.

- Идиот! Что же ты не сказал мне этого раньше!

- Ты был не в духе, мой господин, и я не решился.

- В следующий раз я скормлю тиграм тебя. Прочь с моих глаз, порождение ехидны!

Уже за пределами Гиркании, Анахит остановила коня.

- Кто ты, иноземец? – Спросила она своего путника. – Не может обыкновенный человек совершить подобное.

- Может, матушка! – Ответил Юань. – Если его этому научить.

На следующий день они расстались навсегда. Анахит отказалась взять мешок с серебром, который ей предлагал Юань. «Для чего он мне?» - Спросила она. – «А перед тобой лежит далекий путь».

Юань опустился на колени, и прижался лбом к ногам старой женщины, которая спасла ему жизнь. Он обрел в ней мать, но судьба вынуждала их расстаться.

- Иди, сын мой! – Тихо сказала Анахит.

Отъехав на несколько шагов от хижины, Юань оглянулся. Анахит неотрывно смотрела ему вслед, прикрыв рукой глаза от слепящего солнца.

«Она же слепая….» - Удивился он. – «Для чего она закрывает пустые глазницы?».

Анахит опустила руку, и потрясенный Юань увидел перед собой молодую женщину необыкновенной красоты.

Исчезли согбенная фигура, сморщенная кожа рук и черное, обожженное лицо. Темные, глубокие глаза, смотрели на него с любовью и состраданием. Юаню показалось, что они полны слез.

- Иди, сын мой! – Повторила она, и махнула на прощание белой, как будто выточенной из алебастра рукой. Потом повернулась и исчезла в дверях своего дома.

Неожиданное заточение Ли-цин имело и положительные стороны. Впервые за много месяцев она смогла отдохнуть.