— Да выкиньте кто-нибудь за борт эту бородатую бабу! — возопил Кузнечик.

— Сейчас, — хохотнул Красавчик. — Когда Мясник объят любовью, подходить к нему еще страшней, чем когда он злится.

Мельник и Кузнечик протяжно вздохнули, но терпеливо ждали, когда приступ умиления у кока сойдет на нет и он их выпустит из медвежьих объятий. Тина и Альен, стоявшие неподалеку, посмеивались, глядя на мужчин, сейчас меньше всего напоминавших тех лихих и безжалостных парней, какими они их видели пару месяцев назад.

— Скоро ты познакомишься с моей маменькой, — мадемуазель Лоет снова посмотрела на молодого человека. — Вы обязательно понравитесь друг другу.

Альен усмехнулся, потерся щекой о девичью макушку и ответил:

— Как бы там ни вышло, сражаться с семейством Лоет я научился.

— Опасаешься, что маменька будет против?

— Я отвоевал тебя у наследного принца Горастана, потом у кровожадного пирата, но самое главное — я победил самого капитана Лоета. Мадам Лоет меня уже остановить не в силах, даже если ее и боится собственный муж, — Альен широко улыбнулся и закончил уже серьезно: — Я буду очень стараться, чтобы ей понравиться.

— Ты сможешь, — кивнула в ответ Тина.

Литин снова прижал ее к себе, счастливо рассмеявшись. Они очень сблизились за время обратного пути. Как-то сама собой исчезла ревность к Дину. Даже когда мадемуазель Лоет разговаривала с ним, смеясь шуткам принца, Литин знал, что сердце девушки-ветра принадлежит ему одному. Он любовался ею, более не находя в дружбе между марантийкой и горастанским наследным принцем ничего подозрительного. Альен и сам полюбил разговоры с его высочеством, открытым и добродушным молодым человеком. И когда Вэйлр Лоет, демонстративно кривясь, ворчливо объявил, что его дочь является невестой господина Литина, Дин искренне поздравил пару с помолвкой, желая им долгой и счастливой жизни. А когда перед путешественниками появился берег Горастана, принц, пожав Альену руку, произнес:

— Я сказать это Тине, теперь говорить тебе, отважный воин Альен Литин. Всегда помнить, что на этом берегу у вас есть добрый и верный друг. Здесь вы всегда найти помощь и дом, где вам быть рады. — Немного помолчав, Дин продолжил: — Альен, ты позволить мне звать тебя друг?

— Для этого вопроса нет оснований, — улыбнулся Литин. — Ты уже мой друг, Дин… Или уже пора называть тебя «ваше высочество»?

— Какой глупость, — отмахнулся принц. — Там я высочество, а тебе всегда друг.

Молодые люди сердечно обнялись, и Бонг склонил голову, пропуская вперед будущего императора Горастана. Затем лекарь обернулся, погрозил пальцем Альену и вздохнул.

— Я знаю, что маленький разбойник специально спрятался. Он не хочет с тобой расставаться, и я не буду мучить Хона. Он твой. Я там оставил для него пищу и записку, как ухаживать за араном. Береги, преданней друга тебе не найти.

— Благодарю, Бонг, — поклонился Альен. — Мне также было бы жаль расстаться с ним.

Лекарь махнул рукой и оказался сжат в объятьях Лоета. Мужчины о чем-то пошептались, и Вэй отпустил старого друга, которого ждал на берегу Дин. Горастанцы снова взмахнули руками, прощаясь с людьми, ставшими им по-настоящему близкими, и отправились домой.

— Гады, — вздохнул Лоет, шмыгнул носом, совсем как дочь, и скомандовал: — Домой!

И вот перед ними рос родной берег. Вначале он казался тонкой ровной полосой, но вот ветер подул в паруса, и вскоре полоса стала толще, разрывая ровную линию, разбиваясь на силуэты, еще неясные, но постепенно узнаваемые. Вот стали четче контуры самого высокого и старого здания Кайтена — часовой башни Трех Ветров. Эту башню можно было увидеть из разных точек большого города и за его пределами. Под крышей башни находился телескоп, и желающие могли подняться и посмотреть в него, заплатив всего пять мит. Тина со Сверчком много раз поднимались на башню Трех Ветров, а теперь девушке хотелось подняться туда с Альеном. Она подняла руку и указала на силуэт башни. Молодой человек понимающе кивнул: он уже знал об этом маленьком желании своей избранницы и не имел ничего против. Высоченная часовая башня? Какая малость по сравнению с пещерой на острове Беса. Милое развлечение, только и всего.

А вскоре стали различимы и крыши храмов, коих в Кайтене было немало, и в одном из них должны были связать узами молодых людей, как только подготовка к свадьбе и их дальнейшей совместной жизни будет закончена. Вэйлр Лоет, выслушав рассуждения жениха своей дочери, одобрил их, найдя разумными и предусмотрительными, обещая помочь будущему зятю в его начинаниях.

А вот во взаимоотношениях Лоета и Литина почти ничего не изменилось. Вэйлр оставался все таким же ядовитым и колючим, подначивал молодого человека при каждом удобном случае и получал неимоверное удовольствие от его ответов. Они даже возобновили свои занятия по фехтованию, но больше для удовольствия, гоняя друг друга по палубе на потеху всей команде, уже привычно делившейся на два лагеря: одни болели за Батю, вторые за Умника, — а призом неожиданно для нее стала Тина.

Если выигрывал Лоет, то девушка превращалась в Сопляка. Отец гонял дочь днем, а вечером она сама не спешила уйти от него, потому что папенька обучал ее искусству управления кораблем. Так он цеплялся за возможность почувствовать, что любимое сокровище принадлежит все еще ему одному, продляя мгновения близости с дочерью. И она отвечала ему благодарностью и любовью, светившейся в карих глазах, таких же, как и у ее обожаемого папеньки.

Если же выигрывал Альен, то Вэй не приставал к молодым людям, и они могли вернуться к своим урокам фехтования или же дурачиться, не обращая ни на кого внимания. И тогда строгий отец наблюдал издалека, втайне посмеиваясь над парочкой влюбленных, иногда лишь покрикивая, когда ему казалось, что объятья Альена становятся откровенней, чем позволено, или замечая поцелуй, сорванный украдкой молодым человеком.

— Ну папенька-а, — нудела тогда Тина.

— Цыц, мартышка, — обрывал ее Лоет, и Альен тут же вмешивался:

— Не называйте мою будущую жену мартышкой, Вэйлр.

— Станет настоящей, тогда будешь мне указывать, а сейчас моя дочь, как хочу — так и называю, — ворчал в ответ Вэй. — Тоже мне семейка — Мартышка и Умник, помереть можно.

— Одноглазый и Ангелок — тоже семейка веселая, — поддевал капитана молодой наглец, и Лоет отвечал, прищурившись:

— А ты бесстрашный, Умник. Тебе, между прочим, еще с нами жить.

— Но в разных домах, — возражал Альен.

— Но в одном городе, — подмигивал Вэй и заканчивал с кровожадным предвкушением: — И видеться мы будем ча-асто.

— Милости просим, дорогой тесть, — нисколько не пугался Литин, и Лоет закатывал глаз.

— Какое отвратительное слово — тесть, бр.

— Зато чей тесть, — многозначительно отвечал Альен, смеясь над ворчавшим и фыркавшим капитаном.

В таких беззлобных словесных дуэлях проходили дни, пока «Счастливчик» спешил в родной порт, чтобы снова застыть у причала воспоминанием о времени, наполненном приключениями, опасностями и искрящимся счастьем рождения первой, но большой и светлой любви… уже второй раз.