Ивицы руками, но она была слишком далека, а он слишком неповоротлив.

— Потому что…

Тени были повсюду, окутывали Бена черным плащом, покрывали с головой и душили его в беспросветной тьме. Бен просыпался. Дирк пропал. От Ивицы осталось лишь пятнышко света и цвета, растворяющееся в темноте…

— Потому что…

Ивица!

Бен вздрогнул, проснулся и вскочил как ошпаренный, подмышки и спина были мокрыми от пота. Ночь спустила на Восточные Пустоши покров тишины. Небо надело маску из облаков, но дождь прекратился. Спутники Бена мирно спали вокруг, все, кроме Сапожка. Сапожок уже давно ушел, поиск Ивицы начался.

Чтобы успокоиться, Бен сделал глубокий вдох. Сон об Ивице еще не утратил четкости и резкости. Бен выдохнул.

— Потому что… я люблю ее, — закончил Бен.

Эти слова он искал. И с пугающей ясностью ощутил, что эти слова правда.

Бен провел какое-то время в темноте и тишине ночи наедине со своими мыслями. Однако потом он снова заснул. Когда он опять проснулся, уже начинало светать и в небе на востоке за краем долины появились бледные серо-золотые прожилки. Сапожок не вернулся. Остальные все еще спали.

Бен повернулся на спину, оглядел оставленный бурей мокрый пейзаж и моргнул, не поверив своим глазам. На толстой еловой ветке всего в каком-нибудь метре от головы Бена удобно устроился Дирк с Лесной опушки, он сложил лапки на гладком брюшке и зажмурился.

Как только Бен уставился на Дирка, глаза кота широко раскрылись.

— Доброе утро, мой король, — произнес кот. Бен приподнялся на локтях:

— Доброе утро, пустое место. Где ты был?

— Да… то здесь, то там.

— Все-таки больше там, чем здесь! — буркнул Бен, его сдерживаемый гнев быстро вырвался наружу. — Мне не повредила бы твоя помощь в Бездонной Пропасти, откуда ты в самое неподходящее время смылся! Мне повезло, что ведьма не разделалась со мной сразу же! Она потащила меня в логово Страбона и предложила ему в качестве закуски! Но тебе ведь до этого нет дела, так? Благодарю за беспокойство!

— Не стоит благодарности, — невозмутимо ответил Дирк. — Однако напомню тебе еще раз, что я твой спутник, а не охранник. К тому же в мое отсутствие ты, судя по всему, не пострадал.

— Но я же мог пострадать, черт возьми! — не удержался Бен. Ему до смерти надоело, что кот появляется и исчезает, как привидение. — Дракон мог бы поджарить меня на костре, несмотря на все, что ты для меня сделал.

— Мог бы, стал бы, сделал бы — сложное сослагательное наклонение, которое сводится к глупым возможностям. — Дирк зевнул. — Ты бы лучше перестал поминать старое и нашел тему поинтереснее.

Бен сердито взглянул на кота:

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что у тебя есть более важное дело, чем ругать меня за воображаемые провинности.

Бен умолк, вдруг припомнив свой сон, поиск, золотую уздечку, черного единорога, Микса и все остальное, все, что до сих пор осталось неразгаданным. Да, и Ивицу! Мысли о сильфиде вытеснили все остальное. «Я люблю ее», — сказал себе Бен, как бы пробуя слова на вкус. Они оказались неожиданно приятными.

— Существует теория, что наши сны являются просто проявлением подсознательных мыслей и желаний, — будто читая импровизированную диссертацию, размышлял Дирк. — Сны не всегда в точности повторяют события, вызвавшие эти мысли и желания, но весьма живо показывают стоящие за ними чувства. Во сне мы оказываемся вовлеченными в странные и непонятные приключения и часто стремимся сразу же забыть этот сон — это застенчивая реакция. Но в обрывках подсознания прячется зерно истины, говорящее то, что нам нужно о себе знать, истины, которую мы иногда отказываемся признать наяву, и она требует признания, проникнув в наш сон. — Кот помолчал, чтобы усилить театральный эффект. — Иногда эта истина — любовь.

Бен резко выпрямился, на миг уставился на философствующего кота и покачал головой.

— Все это относится к Ивице? — спросил Бен. Дирк моргнул:

— Конечно, сны иногда лгут, и истину можно определить лишь наяву.

— Это ты про мой сон о Майлзе? — Бен считал, что кот говорит излишне иносказательно. — Почему ты иногда не говоришь прямо то, что думаешь?

Дирк снова моргнул:

— Потому что я кот.

— А-а. Ясно. Опять обычный ответ.

— Потому что есть то, что ты должен понять сам. Согласен?

— Согласен.

— А тебе это не слишком хорошо удается.

— Да.

— Несмотря на мои длительные усилия.

— Гм-м-м. — Бен почувствовал неудержимое желание придушить кота. Чтобы подавить это стремление, Бен перевел взгляд на своих все еще спящих спутников. — Почему я один не сплю? — спросил Бен.

Дирк взглянул в ту же сторону.

— Вероятно, они просто очень устали, — добродушно предположил кот.

Бен строго посмотрел на него:

— Что ты сделал? Это чары? Волшебные чары? Так же, как Тьюс усыпил меня? Ты ведь что-то сделал, да?

— Немножко.

— Но зачем? То есть так стараться? Дирк поднялся, потянулся, спрыгнул с ветки и сел рядом с Беном, нарочито не обращая на него внимания. Кот начал умываться и не прекратил, пока основательно не почистился, сначала тщательно взъерошив шубку, а потом снова старательно пригладив ее языком.

Затем кот повернулся к Бену, изумрудные глаза сверкали в тусклом свете раннего утра.

— Дело в том, что ты не слушаешь. Я говорю тебе все, что нужно, но ты как будто не слышишь. Это по-настоящему огорчает. — Кот глубоко вздохнул. — Я усыпил спутников, чтобы преподать тебе последний урок на тему о снах. Твое понимание происходящего во многом зависит от тебя, насколько ты знаешь механизм действия снов. Следи за тем, что случится, когда твои друзья проснутся. И, будь добр. постарайся обратить на это внимание. Мое терпение истощилось.

Бен скорчил физиономию. Дирк с Лесной опушки снова уселся в прежней позе. Вместе они стали ждать, когда что-нибудь произойдет. Через минуту зашевелился советник Тьюс, затем Абернети и, наконец, гномы. Один за другим все протерли глаза и сели как по команде.

Потом друзья увидели Бена, а главное Дирка.

— А-а, доброе утро, Ваше Величество. Доброе утро, Дирк, — весело приветствовал их советник. — Надеюсь, вы оба спали хорошо?

Абернети забормотал что-то про то, что коты — ночные создания и не нуждаются в обсуждении, как они спят.

Щелчок и Пьянчужка разглядывали Дирка, как долгожданный обед, без всякого страха.

Бен в недоумении вытаращил глаза, разговор продолжался, будто присутствие кота было совершенно в порядке вещей. Казалось, никого не удивило, что с ними сидел кот. Тьюс и Абернети вели себя так, словно они ожидали его появления. Гномы держались, как при первой встрече с Дирком; да и кобольды, должно быть, не помнили, во что