В этот миг дверь моего дома распахнулась настежь и с грохотом ударилась о деревянный сайдинг. Сжав кулаки, я резко обернулся, готовый столкнуться с агентами МО.

Но на пороге стояла Ди.

Ее темные локоны разметались по плечам, а в ее глазах и на щеках блестели слезы. Мое сердце чуть было не разорвалось, но тут я увидел, что она… она смеется.

Что за черт? Ди наглоталась таблеток? Собственно, я не возражал, просто не думал, что человеческие лекарства могут помочь. Может, она обкурилась травки?

Кэт выскользнула из машины, и я уже было повернулся, чтобы не дать ей оказаться босиком на снегу. Но тут дверь за спиной Ди снова открылась и…

Охренеть.

Я остолбенел, когда в дверном проеме показался высокий худощавый силуэт и, переместившись вперед, замер рядом с моей сестрой… точнее, нашей сестрой. На крыльце стояла моя копия, только более худая и потрепанная. Темные волосы, отросшие за долгие месяцы, что мы не виделись, обрамляли высокие, острые скулы. Его зеленые глаза казались потухшими… и смотрели затравленно. Но это был он. Мой брат.

– Доусон, – хрипло выдохнул я.

Тишину в доме нарушало только невнятное бормотание телевизора в гостиной. Снаружи завывал ветер, обрушиваясь на стены дома, и валил густой снег.

Застыв у окна, я смотрел, как подъездную дорожку заметает поземка. Сколько я так стоял, не знаю. Не пару минут. Возможно, час – шею свело от напряжения.

Я был не один.

Оглянувшись, я увидел брата. Он вошел в гостиную – двигался скованно, будто отвык ходить. Наверное, так и было. Я видел те клетки, и его могли держать в одной из них. Осознание этого разъедало меня изнутри. Прошло уже несколько недель, но Доусон выглядел таким же изможденным, и тени под его глазами стали даже темнее.

Брат почти не спал.

А еще не разговаривал. По крайней мере со мной. С Ди он как-то общался, но совсем не так, как раньше.

Мой брат стал призраком себя прежнего.

Внутри меня бурлил такой гнев. То, что с ним делали, изменило его. И справиться с этой яростью у меня пока не получалось. Даже после того, как я вернулся на тот склад, где Уилл прятал Кэт и где, по всей видимости, какое-то время удерживали Доусона. Содрав подчистую весь оникс в этом проклятом месте, я отвел душу, но покоя не обрел.

Я оторвался от окна и направился в кухню вслед за братом, который словно не замечал моего присутствия. Мои руки от беспомощности сжались в кулаки.

Доусон встал посреди помещения и, наклонив голову вбок, уставился на холодильник.

– Эй, приятель, проголодался?

Брат не ответил.

Чувство беспомощности усилилось и повисло на сердце свинцовым грузом.

– У нас есть «Лаки Чармс», – предложил я, зная, как Доусон любил когда-то выбирать кусочки маршмеллоу из этих сухих завтраков. – Насыпать?

Брат развернулся и, не сказав ни слова, вышел из кухни.

– Ну, как знаешь, – буркнул я и, глубоко вздохнув, снова отправился за ним. На этот раз я нашел его у того же окна, где недавно стоял сам.

Ди сидела на лестнице, лицо вытянулось, глаза запали. Часы показывали два часа ночи. Мы встретились взглядами, и в ответ на ее молчаливый вопрос я отрицательно покачал головой.

Доусон говорил?

Плечи брата приподнялись от тяжелого вздоха. В комнате снова повисла печальная тишина, которую разбавлял только бубнеж телевизора, потом Доусон так же молча поднялся мимо Ди на второй этаж. Дверь его спальни хлопнула.

Может, теперь он поспит.

Ди уткнулась лицом в ладони. Я подошел и опустился рядом на ступеньку.

– Уже прогресс. – Я старательно изображал оптимизм. – Он, по крайней мере, вышел из спальни и при этом не отправился в лес.

– Чем он занимался? – прозвучал глухой вопрос.

Я метнул взгляд на лестницу.

– Без понятия. Доусон зашел на кухню, словно собирался перекусить, но не стал.

– Он вчера съел немного индейки, не больше блюдца. – Сестра подняла голову, ее руки бессильно свесились. – Я не представляю, как он вообще держится на ногах, если спит всего часа два в день.

– Доусон сильный, – почти беззвучно ответил я. – Он… он поправится.

– Конечно. – Ди взглянула на меня измученными зелеными глазами.

Я слабо ей улыбнулся.

Однако губы Ди не дрогнули в ответной улыбке.

– Что с ним сделали, Дэймон? – прошептала она. – Что с ним сделали?

Хотя Ди уже знала все, я не нашелся, что ей ответить. Мэтью сам просветил ее насчет Блейка – о том, кто он такой, и о том, как я изменил Кэт. После я рассказал сестре остальное – все, что мне стало известно о МО, а также правду о событиях той хэллоуиновской ночи. Еще о том, что Уилл Майклз сделал с Кэт и чего хотел от меня. Новые подробности шокировали Ди. Еще бы. Все это казалось чистым безумием.

Узнав правду, Ди ужасно разозлилась, но, когда Доусон вернулся живым, это стало таким облегчением, что для других эмоций в ее душе почти не осталось места. Во всяком случае пока.

Мое молчание и желание скрыть происходящее ранило Ди. А то, что и Кэт ей все время лгала, буквально раздавило сестру. Я понимал – ей понадобится время принять это, но также знал, что у Ди золотое сердце, и она не станет таить обиду, даже если для этого есть все основания.

Пока мы с Ди молча сидели на лестнице, я подумал об Адаме. Черт. Его смерть подкосила и меня тоже. А потом о Кэт – я вспомнил ее измученный хриплый голос, еще не сошедшие отметины, оставленные наручниками и цепями на ее коже. Это ощущалось будто нож в сердце.

Из-за того, что я был вынужден ходить за Доусоном по пятам, времени на Кэт почти не оставалось. И пусть она полностью меня понимала, я чувствовал себя паршиво. Быть рядом с Кэт… ну, это как маленький островок спокойствия посреди бушующей бури.

Бури, что удерживала нас вместе в ожидании удара со стороны МО.

Мы с Ди разошлись по спальням. Около четырех я задремал, но часа через два резко проснулся. Сердце колотилось быстрее обычного. Не понимая, в чем дело, я мгновение смотрел в потолок и вдруг выпрыгнул из постели.

Кэт…

Как был, босиком и без рубашки, я спустился вниз и выбежал из дома, под падающие с неба белые хлопья. На Винчестер обрушился сильный снегопад, и мама Кэт еще не вернулась, но, как только я зашел внутрь, то сразу почувствовал, что в доме Кэт еще кто-то есть.

Доусон.

Что за чертовщина? Он здесь? И почему-то меня это даже не удивило. Да, конечно, было чертовски странным застать его в шесть утра в комнате Кэт, но Доусон… Сейчас он и сам был чертовски странным.