Развитие любой цивилизованной общности начинается с того момента, когда каждый её член проявляет готовность сражаться за достоинство и свободу другого как за свои собственные ценности. К воплощению в жизнь такой философии настойчиво призывают некоторые институты международного сообщества. В качестве примера можно привести принятую 6 декабря 2003 г. на XXVIII Международной конференции Красного Креста и Красного Полумесяца Декларацию «Защита человеческого достоинства». Однако путь от возвышенных и благих деклараций к повседневной и бренной жизни весьма долог и извилист, тяжел и изнурителен. И далеко не все народы готовы одолеть сей путь. Причём сия неготовность подразумевает хроническую неспособность людей преодолеть сопротивление своих власть предержащих, которые проявляют удивительное невежество, как только дело касается защиты национальных интересов и не менее удивительное проворство, как только речь заходит о личных интересах в виде материальных благ, славы и чинов. И, как свидетельствует история некоторых народов, подобным грехом в равной степени страдают как средневековые гетманы, так и современные президенты, что, несомненно, свидетельствует о наличии некоторой преемственности в передаче определённых особенностей национального характера.

К сожалению, мы живём в мире, в котором судьба человека, этноса, нации и даже народов мира находится в непосредственной зависимости от типа культуры главы правительства той или иной страны. И, увы, очень редко случалось встретить на политическом Олимпе той или иной державы государственного деятеля, желающего исповедовать человечность в качестве основного принципа правления страной. История хранит считанные примеры подобной деятельности. Один из них дала миру Россия. Так, на вопрос, заданный графу Лорис-Меликову о самых насущных нуждах державы, император Александр II получил лаконичный ответ: «… дать людям больше свободы, создав либеральное правление. Это, я уверен, самое полезное и для России: гуманное, теплое отношение, я бы уточнил — «сердечное» управление…». Получив из рук царя фактически неограниченную власть, сей государственный муж использовал её всецело для либерализации и гуманизации жизни огромной страны. Он, по сути, взял на себя ответственность за конституционную реформу, которая в итоге могла привести Россию к созданию полноценного гражданского общества и правового государства, но по злому умыслу оказалась прерванной жестоким убийством монарха. Став по воле государя практически единоличным правителем могущественной державы, Лорис-Меликов, тем не менее, приобрёл в политических кругах империи уважительное и доброжелательное прозвище «диктатора сердца». Думается, что, если бы не роковая гибель Александра II, история империи пошла бы совсем другим путём, избежав неоднократного распада и кровавой «диктатуры пролетариата» в промежутке между ними.

Другой выдающийся государственный деятель России, Витте, не раз пророчески утверждал, что государство, которое не принимает во внимание человечности, рано или поздно погибает. Его супруга вспоминала, что муж неоднократно говаривал близким, что он не либерал и не консерватор, а просто культурный человек, а потому не может сослать человека в Сибирь только за то, что тот мыслит не так, как мыслит он, и не может лишать его гражданских прав только потому, что тот молится Богу не в том храме, в котором молится он.

Оба выдающихся государственных деятеля были близки к истине: России хронически не хватало культуры человечности, сопереживания, сочувствия, сердечности к людям. Отсутствие этой культуры — наследственный рок, исторический код всех народов, традиционно населявших Российскую империю, источник всех их бед и злоключений. Отдавая должное этим двум государственным мужам, полагаю необходимым привести мнение Витте о той перспективе демократического развития, которую Россия утратила в результате усилий другого деятеля империи, сыгравшего роковую роль во всей её дальнейшей судьбе. Речь идёт о правоведе и религиозном мыслителе, обер-прокуроре Святейшего Синода К. П. Победоносцеве.

По утверждению Витте, благодаря усердию последнего провалился проект конституции, который был составлен по инициативе Лорис-Меликова и который должен был быть введен накануне «ужасного для России» убийства императора Александра II и в первые дни воцарения императора Александра III. «Это его, Победоносцева, — писал Витте, — великий грех; тогда бы история России сложилась иначе, и мы, вероятно, не переживали бы в настоящее время подлейшую и безумнейшую революцию и анархию». Сей профессор гражданского права на поверку оказался редким ретроградом, который, пользуясь своим влиянием на главу государства, сыграл роль злого демона не только во многих государственных делах, но, помимо всего прочего, и в судьбе многих национальных меньшинств и коренных народов, нашедших себе приют на территории империи. Будучи идеологом крайне реакционной формы деспотизма, он, по сути, был одним из тех, кто обрёк Россию на кровавую бурю, которая пронеслась над её территорией в ХХ веке. Не случайно в то время по России прокатились, получив необычайную популярность, частушки типа:

«Победоносцев он в Синоде

Обедоносцев при дворе

Бедоносцев он в народе

и Доносцев он везде»

При этом обращает на себя внимание, что в истории страны такие деятели, как Победоносцев (вспомним, например, Вышинского), всегда брали верх над такими, как Лорис-Меликов и Витте. Культура же достоинства повсеместно терпела поражение вместе с последними. Такова традиция. Вообще в отношении правителей к достоинству других людей, малых этносов и коренных народов нередко кроются зачатки будущей судьбы, как самих венценосцев, так и их потомков. История богата подобными примерами, вполне достойными для осмысления и, возможно, подражания. 12 февраля 1803 г. известный российский либерал и общественный деятель Александр Иванович Тургенев (1784–1845) записал в своем дневнике, что в прусской армии один из солдат должен был принимать участие в наказании палками своего отца, тоже солдата. Не выдержав этого испытания, потрясенный солдат убил своего мучителя — полковника. Все солдаты возликовали. Офицеры хотели усмирить волнение, но их усилия оказались тщетными. О поступке донесли королю, который принял следующее соломоново решение: как солдат и как нарушитель субординации убийца офицера виноват, «но как человек — нет; и поскольку человек берет верх над солдатом, то он заслуживает прощения». После этой записи автор дневника восклицает: бойтесь нарушать достоинство и права человека! Очевидно, что в приведенном случае король явил своему народу яркий пример государственного мышления. Нетрудно себе представить порожденное этим поступком монарха отношение к нему солдат, их родителей, их детей и внуков и, в итоге, всех остальных подданных. Может быть, в этом и кроется подлинная причина, почему со временем именно Пруссия смогла стать стержнем Германской империи, а её король — германским императором.

Глубоко человеколюбивых принципов в своей государственной деятельности придерживался, например, первый президент Чехословакии Масарик. Ему принадлежат слова, что народ