Надо отдать брату должное: Энда почуял появление Рована раньше, чем тот проскользнул в окошко, преодолев хлипкую магическую защиту. Брат сидел на кровати (это вам не койки на корабле Рульфа), но одетый для сражения. Рука сжимала эфес меча.

Рован вернулся в фэйское обличье. Энда оглядел его с головы до пят:

– В каком качестве ты сюда явился, принц? Убийцей или посланником?

– Ни в том и ни в другом, – ответил Рован, приветствуя брата легким кивком.

Как и у Рована, у Энды были серебристые волосы и зеленые глаза, но с коричневыми крапинками. Когда он гневался, глаза меняли цвет и становились целиком карими.

Если Рован был прирожденным воином и воспитывался соответствующим образом, Энда был создан для придворных интриг. Природа не обидела его ни ростом, ни мускулистостью. Но плечи Энды уступали по ширине плечам Рована, а его фигуре недоставало воинской прочности. Возможно, причиной была разница их обучения. Брат приплыл сюда не командовать войсками своего отца, а больше для представительства. После нескольких десятилетий их сравнительно вольного детства пути Рована и Энды достаточно сильно разошлись.

Рука Энды оставалась на эфесе изящного меча. На лице не отражалось ни малейшего беспокойства.

– А ты изменился, – заметил брат, сдвигая брови. – Лучше выглядишь.

Когда-то они с Эндой, невзирая на различия жизненных путей, были дружны. Но это было давно, до встречи с Лирией и… до всего остального. Рована тянуло рассказать, кто виновник этой перемены, но он не мог тратить время на посторонние разговоры. Время сейчас отнюдь не являлось его союзником.

И все же Рован сказал:

– И ты тоже изменился, принц.

– За это можешь благодарить моего парного, – сдержанно улыбнулся Энда.

Раньше такое признание всколыхнуло бы в Роване не самые лучшие чувства. Слова Энды напомнили ему, что брат – не воин, а знаток придворных лабиринтов. Но Энда не был лишен чутья и умел улавливать важные особенности. Он, конечно же, уловил запах Аэлины, который теперь навсегда соединился с запахом Рована. И потому Рован кивнул и, слегка улыбнувшись, сказал:

– Если не ошибаюсь, твой избранник – сын господина Кергана?

К запаху Энды тоже примешивался другой запах, подтверждавший догадку Рована.

– Да, это он.

Энда поглядел на кольцо, украшавшее его палец:

– Мы объявили о парных узах и в начале лета сочетались браком.

– Хочешь сказать, что ты ждал его сто лет?

Энда пожал плечами. Пальцы, сжимавшие эфес меча, ослабли.

– Достойного избранника, принц, не грех и сто лет дожидаться.

Рован это знал. Он настолько хорошо понимал брата, что от сознания этого у него защемило в груди.

– Эндимион, – хрипло произнес Рован. – Энда, выслушай меня внимательно.

Очень и очень многие сейчас кликнули бы стражу, но Рован знал Энду. Во всяком случае, надеялся, что некое качество у брата сохранилось. Энда никогда не совал нос в его дела – не то что прочая родня. Почти никогда, если быть точным. Но Энда отличался редкой для придворного порядочностью.

И потому Эндимион выслушал своего двоюродного брата. Рован старался излагать самую суть. Он изо всех сил подавлял дрожь в руках. Рован считал свою просьбу достаточно простой и выполнимой.

Когда он закончил, Энда просто смотрел на него. Лицо придворного не выражало ничего. Маска бесстрастия, без которой при дворе – ни шагу.

– Я это обдумаю, – сказал наконец Энда.

На большее Рован не мог и надеяться. Он молча обернулся ястребом и вылетел в ночную тьму, остро пахнущую морем. К другому кораблю, чей флаг ему тоже был очень хорошо знаком.

Он перелетал с корабля на корабль, где произносил одни и те же слова и высказывал одну и ту же просьбу.

Все родственники, к которым он обращался, давали ему одинаковый ответ: «Я это обдумаю».

До рассвета оставалось не более часа, когда Дорин ворвался в каюту Маноны. Ведьма уже проснулась. Дорин словно не видел ни расстегнутой рубашки, ни голой груди, от которой совсем недавно не мог оторваться.

– Одевайся и идем со мной.

К счастью, Манона не стала возражать. Скорее всего, ей было любопытно.

В каюту Аэлины войти без стука он не решился. Мало ли, вдруг королева и Рован перед лицом неизвестности спешили насладиться последними мгновениями? Однако королеву Дорин застал одетой. Принца в каюте не было.

– В чем дело? – только и спросила Аэлина, чувствуя, что Дорин пришел не просто так.

– Скоро увидишь.

Дорин повел Аэлину и Манону в трюм. На корабле уже не спали и готовились к сражению.

Вчера он весь день размышлял над странными словами ведьмы. Они не вязались с наслаждением, подаренным ею до этого. Удивительным наслаждением, от которого у Дорина запела вся кровь. И вдруг… «Если в следующий раз не хочешь соприкоснуться с железными частями моего тела, помни: не ты один решаешь».

Он сам не понимал, почему слова Маноны так врезались ему в память. Ночью Дорин даже не делал попыток уснуть. Он погрузился на самое дно своего внутреннего колодца, где по-прежнему не было магической силы. И все же…

Ведьмино зеркало стояло у стены, закрепленное с двух сторон от случайного падения и завешенное тряпкой. Может, это и был Замок, а может… нечто другое. Дорин отдернул тряпку. Тусклая поверхность отражала нахмуренные лица обеих королев.

– На твоем месте я бы осторожнее обращалась с этой вещицей, – бросила Дорину ведьма, выдвигая железные ногти.

– Предложение внимательно оценено и принято, – сказал он, глядя на ее золотистые глаза в зеркале.

Ведьма не улыбнулась ему в ответ. Аэлина тоже.

– Сомневаюсь, чтобы это зеркало обладало магической силой, – сказал им Дорин. – Точнее, осязаемой, грубой силой. Мне кажется, его сила кроется в знании.

Аэлина подошла ближе:

– Мне говорили, что Замок позволит надежно закрепить во Вратах все три Ключа. Ты думаешь, зеркало знает, как это сделать?

Дорин молча кивнул, стараясь не замечать недоверия на ее лице.

– Ты сказал про знания, – продолжала Аэлина. – В таком случае, чем нам поможет это зеркало… Замок… называй как угодно… в нашем нынешнем положении? Армада Маэвы дышит нам в затылок. Неужели зеркало подскажет, как разметать вражеские корабли?

Дорин давил в себе поднимающееся раздражение. У них не было времени на эмоции.

– Я вспоминал слова Денны. А вдруг Замок предназначен не для закрепления Ключей во Вратах? Может, он всего лишь орудие для безопасного управления Ключами?

Аэлина покосилась на зеркало: