– Может – если ее заставили.

– О чем это вы?

– Просто высказываю предположение, но оно имеет смысл. Предположим, что ее брат не погиб…

– Что вы сказали?

– Дайте мне закончить. Допустим, ее брат жив, но в смертельной опасности. И у нее есть шанс спасти его, если она сделает то, что ей приказали, – то есть вызовет меня сюда. Не будем плохо о ней думать: вряд ли она знала, что меня хотели убить. Должно быть, она стала сопротивляться, поэтому ее увезли.

– Что вы еще знаете, Эрбер?! – воскликнул губернатор. – Расскажите все. Я здесь губернатор и имею право знать.

– И узнаете, когда у меня будет что сказать, кроме догадок и предположений. Эти нападение и похищение означают, что кому-то очень не по душе мое присутствие здесь, а еще то, что я близок к разгадке. Я собираюсь ускорить события, и посмотрим, удастся ли мне застать эти «привидения» врасплох.

– Так вы полагаете, что между этими событиями и плато Духов есть связь?

– Я это знаю. Вот почему я хочу, чтобы утром всем стало известно, что я собираюсь завтра отправиться на свой земельный участок. Сделайте так, чтобы все узнали, где он находится.

– Где?

– На плато Духов – где же еще?

– Это самоубийство!

– Не совсем. У меня есть кое-какие догадки о том, что там произошло, и, надеюсь, способы защиты. Кроме того, со мной моя команда, а они сегодня уже дважды показали себя в деле. Я иду на риск, но придется рискнуть, иначе вряд ли останется надежда вновь увидеть девушку живой.

Хейдин сжал кулаки, положил руки на стол и задумался.

– Я могу запретить такое, но не стану, если вы сделаете все, что я велю. Непрерывная радиосвязь, вооруженная охрана, вертолеты наготове…

– Нет, сэр, большое вам спасибо, но я помню, что случилось с последним отрядом, который пытался исследовать плато таким образом.

– Тогда я сам пойду с вами. Я отвечаю за девушку. Или вы берете меня с собой, или никуда не пойдете.

Брон улыбнулся:

– Вот это другое дело, губернатор. Мне не помешает лишняя пара рук, а возможно, и свидетель. Этой ночью на плато будет очень весело. Но только никакого оружия!

– Это самоубийство!

– Вспомните первую экспедицию и делайте все так, как я скажу. Я оставлю здесь бóльшую часть снаряжения. Думаю, вы сможете договориться, чтобы его перевезли на склад и хранили, пока мы не вернемся. Полагаю, вы понимаете, что у всех моих поступков есть причина.

6

Брон ухитрился проспать десять часов кряду, потому что чувствовал: еще одну ночь без сна он не выдержит. К полудню пришел грузовик, забрал его вещи и уехал, после чего отряд отправился в путь. Губернатор оделся, как и полагается в таких случаях, в подходящую одежду из грубой ткани и охотничьи сапоги и возглавил процессию. Нельзя сказать, что они шли слишком быстро; приходилось подстраиваться под самого медлительного поросенка, со всех сторон доносилось шумное похрюкивание, а самые шустрые свиньи ухитрялись на ходу перекусить тем, что росло по обочинам. На сей раз они двигались по тому пути, где прошла первая экспедиция, – извилистой тропе, которая постепенно взбиралась на плато, большей частью пролегая рядом с большой мутной речкой. Брон показал на нее.

– Эта река течет с плато? – спросил он у губернатора.

Хейдин кивнул:

– Та самая. Она начинается вон в тех горах впереди.

Брон кивнул и бросился на помощь визжавшему поросенку, который ухитрился застрять в расщелине.

Они разбили лагерь перед закатом – на поляне рядом с той, где встретила конец предыдущая экспедиция.

– По-вашему, это хорошая идея? – спросил Хейдин.

– Отличная. Здесь лучшее место для воплощения наших планов. – Он посмотрел на солнце, низко висящее над горизонтом. – Давайте поедим. Хочу, чтобы мы управились со всеми делами до темноты.

Брон установил огромную палатку, в которой ничего не было – точнее, ничего, кроме двух складных стульев и аккумуляторного фонаря.

– Вам не кажется, что обстановка чересчур спартанская? – осведомился Хейдин.

– Не вижу смысла в том, чтобы тащить барахло за сорок пять световых лет лишь для того, чтобы его здесь уничтожили. Со стороны видно, что мы разбили лагерь, – а это самое главное. Все необходимое снаряжение здесь. – Он похлопал по небольшому пластиковому мешку, висящему у него на плече. – А теперь давайте поужинаем.

Столом послужил пустой ящик из-под свиного корма. Хороший офицер всегда в первую очередь заботится о подчиненных, поэтому животные были накормлены в первую очередь.

Брон поставил на стол два саморазогревающихся обеда, пробил в банках отверстия и вручил Хейдину пластиковую вилку.

Когда они кончили есть, было уже почти темно. Брон высунулся из палатки и свистом подозвал Кёрли и Мо. Боровы примчались на полной скорости и резко затормозили, пробороздив землю.

– Хорошие ребята, – сказал Брон, почесывая щетинистые загривки. Свиньи довольно захрюкали и посмотрели на хозяина. – Знаете, они считают, что я их мать. – Он спокойно выждал, пока Хейдин боролся с выражением на лице, побагровев от усилий. – Звучит немного странно, но это правда. Их отделили от остальных поросят сразу после рождения, и я вырастил их сам. Поэтому для них я «впечатался» как родитель.

– Их родителями были свиньи. На мой взгляд, вы не очень-то похожи на свинью.

– Просто вы не слышали о «впечатывании», или импринтинге. Известно: если котенок растет вместе со щенками, то он всю жизнь считает себя собакой. Это гораздо больше, чем простая ассоциация, оставшаяся с раннего детства. Здесь действует физический процесс, называемый импринтингом. Он заключается в том, что существо, которое животное видит, впервые открыв глаза, осознается им как родитель. Обычно это и есть родитель – но не всегда. Котенок думает, что его мать собака. Эти два огромных борова тоже считают, что я их родитель, хотя вам такое кажется физически невозможным. Я в этом убедился, прежде чем начал их тренировать. Это единственный способ, при помощи которого я могу чувствовать себя среди них в полной безопасности, потому что, какими бы умными они ни были, они продолжают оставаться раздражительными и смертельно опасными животными. Это также означает, что я в безопасности, когда они рядом. Если кто-нибудь станет мне хотя бы угрожать, его порвут за несколько секунд. Я говорю это для того, чтобы вы не делали глупостей. А теперь не будете ли вы так любезны и не отдадите ли пистолет, который обещали не брать?

Рука Хейдина потянулась к карману брюк и тут же замерла, едва боровы повернулись к нему в ответ на его движение. Брон продолжал чесать им загривки, и капельки слюны стекали у счастливого Мо с кончиков десятидюймовых клыков.

– Он мне нужен для самозащиты, – запротестовал Хейдин.

– Вы будете в большей безопасности без него. Выньте его, только медленно.