Я часто слушаю ее пластинки, особенно последнюю, которую она записала незадолго до смерти. Прежде чем я начал переписывать свою автобиографию в шестой раз, я поставил пластинку с Третьим фортепьянным концертом Бетховена в исполнении Клары и оркестра под управлением Маркевича. Эта музыка всегда казалась мне настоящим, близким к идеалу произведением искусства, она и воодушевила меня закончить эту книгу.

Если бы мы не были столь заняты своими семейными делами, то могли бы вести активную светскую жизнь в Швейцарии, поскольку нашими соседями являются королева Испании, граф и графиня Шевро д’Антрег, которые очень тепло к нам относятся, звезды современного кино и писатели. Мы часто встречаемся с Джорджем и Бенитой Сандерс[172] и Ноэлом Кауардом[173], который живет поблизости.

С наступлением весны к нам приезжают многие наши американские и английские друзья. Трумен Капоте[174], который работает в Швейцарии, часто бывает нашим гостем. На Пасху мы с детьми обычно уезжаем на юг Ирландии, и этого вся наша семья ждет каждый год.

Летом мы в шортах ужинаем на террасе и остаемся там до десяти часов, пока не наступят сумерки. Иногда мы путешествуем в Париж или Лондон, а иногда в Венецию или Рим, до которых можно добраться всего за пару часов.

В Париже мы часто и с удовольствием проводим время с нашим дорогим другом Полем Луи Вейлером[175], который каждый август приглашает нашу семью провести месяц в его поместье Ля Рен Жан, на берегу Средиземного моря. Это очень красивое место и настоящий рай для детей, где они наслаждаются купанием и катанием на водных лыжах.

Мне гораздо больше нравится другая сторона медали – тихая и простая жизнь, которую я в состоянии чувствовать, а не шикарные улицы и небоскребы – вечные памятники большому бизнесу и великим достижениям.

Мне потребовалось больше года, чтобы вывести все мои активы из Америки. До 1955 года Соединенные Штаты требовали от меня уплаты налогов от прибыли, полученной за «Огни рампы», утверждая, что в то время я все еще проживал в США, забыв, что они запретили мне въезд в страну еще в 1952 году. С тех пор у меня не было официального юридического адреса, и мой американский адвокат сказал мне, что у меня почти нет шансов вернуться в страну и успешно защитить свои права.

Я продал все свои доли в американских компаниях и избавился от всего, что мне раньше принадлежало в этой стране, и теперь мог спокойно послать Америку куда подальше. В то же время я не хотел попадать под защиту другой страны, что потребовало бы выполнения уже других обязательств, поэтому договорился о выплате значительно меньшей суммы по сравнению с той, которую с меня требовали.

И все же мне было по-человечески грустно рвать последние связи с Америкой. Когда Хелен, наша служанка в Беверли-Хиллз, узнала, что мы не собираемся возвращаться в Штаты, то написала нам письмо:

А еще мы получили письмо от Генри, нашего дворецкого:

Я все еще продолжал выплачивать жалованье всем, кто работал для меня в Калифорнии, но теперь, когда я остался на постоянное жительство в Швейцарии, больше не мог себе этого позволить. Я выплатил каждому выходное пособие и бонус, общие выплаты составили около восьмидесяти тысяч долларов. Эдна Пёрвиэнс тоже получила свой бонус, но кроме этого она числилась работающей у меня на студии до последнего дня своей жизни.