храброй девочкой, считавшей себя сорванцом. Она также считала себя исследовательницей неизведанных территорий, подростковым детективом и борцом с несправедливостью. Свой велосипед она считала жеребцом по кличке Спиди (Быстрый) и думала, что у неё есть невидимый друг по имени Герман, который повсюду сопровождает её и который, несмотря ни на что, убережёт её от беды.

У неё было очень богатое воображение.

Но она не была полностью оторванной от реальности.

Она узнала, что такое неприятности, испытав их на себе.

Услышав мчавшуюся сзади машину, она съехала на обочину. Она вздрогнула, когда та пронеслась мимо, ревя двигателем, с включённым радио, а парень крикнул из пассажирского окна: — Отсоси!

Машина, старый синий мустанг, пролетела мимо неё так быстро, что она не успела разглядеть, кто был внутри.

Пара подонков, в этом Чарли была уверена.

Её левая рука отпустила руль Спиди.

Она ткнула в полуденное небо поднятым прямым средним пальцем.

Впереди неё затормозила машина.

Вот тогда-то она и поняла, что попала в беду.

Она пробормотала: "Ой-ой", резко остановилась и зацепилась ногами за тротуар.

Держа Спиди между ног, она оглянулась через плечо.

Дорога представляла собой залитую солнцем мостовую, окаймлённую ярко-зелёным лесом. Сзади до поворота её полосы были пусты.

Она посмотрела вперёд. Единственной машиной в этом направлении был мустанг.

Он начал медленно двигаться задним ходом.

— Чёрт, — пробормотала она. — Вот я и доигралась.

Она огляделась по сторонам, словно проверяя лес на наличие пути к отступлению. Затем она повернулась лицом к мустангу.

Примерно в двадцати футах перед ней он остановился. Двери открылись и оттуда вышли двое молодых людей. Благодаря школе, церкви, оркестру, хору и команде по софтболу, а также её постоянным поездкам по местечку Мейплвуд и его окрестностям, Чарли знала почти всех, кто жил поблизости. Эти парни были ей незнакомы.

Они были в возрасте выпускников средней школы. Оба одеты в футболки, синие джинсы и ковбойские сапоги. Водитель был тощим и неприятным. Во рту торчала незажжённая сигарета. Пассажир был толстым и противным. Он что-то жевал.

Они остановились позади мустанга. Оба уставились на Чарли. Затем ухмыльнулись друг другу.

Только посмотрите, кто тут у нас.

Тощий щёлкнул зажигалкой и прикурил.

— Привет, ребята, — сказала Чарли. — В чём дело?

— В тебе, — сказал толстяк. Его голос звучал невнятно из-за того, что он жевал.

— Предположим, что это остроумно, — сказала она.

— Что ты делаешь на нашей дороге? — спросил тощий.

— Это не ваша дорога. Это общественная дорога, на самом деле государственное шоссе 63 и я имею полное право им пользоваться.

— Неправильно.

— Совершенно неправильно, — добавил толстяк.

Чарли снова оглянулась через плечо.

— Кого ты там высматриваешь? — спросил тощий. — Джона Уэйна?

— Не катит, — сказал толстяк.

— Седьмую кавалерийскую?

— Не катит.

— Бэтмена?

— Не катит.

— Я никого не высматриваю, — сказала Чарли.

— Вполне возможно, — сказал тощий, — что твой приятель тебя обманул.

— И теперь ты по уши в дерьме, — сказал толстяк, — а мы — дерьмо.

— Заткнись, Том, — сказал тощий.

Том нахмурился, как ребёнок, которого отчитал отец. Затем он начал глотать то, что жевал. Глотание потребовало от него больших усилий.

Пока он этим занимался, Чарли сказала: — Послушайте, мне жаль, что я вывела вас из себя, ребята. Я имею в виду, не то, что вы вроде как этого не ожидали. Во всяком случае, Том. Это не совсем прилично ‒ кричать такое. Я имею в виду, отсоси? Это действительно очень грубо так сказать совершенно незнакомому человеку. Вот я и не сдержалась. Но мне очень жаль. Хорошо?

— Хорошо, — сказал тощий.

Но они не развернулись и не направились к своей машине. Они просто оставались на месте и продолжали смотреть на неё.

— Теперь я могу ехать? — спросила Чарли.

— Как тебя зовут? — спросил худой.

— Зачем тебе это?

Он швырнул в неё сигаретой. Она вздрогнула. Прежде чем она успела увернуться, тлеющий кончик мягко ударился о её розовую футболку, чуть ниже плеча. От него остался кружок пепла размером с ластик на карандаше. Когда сигарета упала, она смахнула серую точку и сказала: — Хороший бросок. Чёрт. Очень мило.

— Как тебя зовут?

— Чарли.

— Это мужское имя, — сказал Том.

— Разве ты мальчик? — спросил другой.

— Она не мальчик, — сказал Том.

— Я могу ехать? — спросила она тощего. Казалось, он был главным. — Пожалуйста!

— Скажи: — Пожалуйста, очень прошу.

— Пожалуйста, очень прошу.

Внезапно на лице Тома появилось настойчивое, счастливое выражение. Он наклонился ближе к своему другу, приложил ладонь ко рту, как будто боялся, что Чарли может читать по губам и что-то прошептал. В конце своего сообщения он повернулся к ней лицом, скрестил руки на своей огромной груди и ухмыльнулся.

Другой произнёс: — Том хочет, чтобы ты задрала рубашку.

Несколько секунд Чарли просто стояла, глядя на них и придерживая свой велосипед. Затем она сказала: — Пусть Том дунет в свой казу.

Улыбка исчезла с лица Тома. — Заставь её сделать это, Билл.

— Если ты это сделаешь, — сказал Билл, — может быть, мы тебя отпустим.

Она покачала головой. — Я должна предупредить вас, ребята, что вам лучше отпустить меня, или вы очень, очень пожалеете.

— Просто сделай то, что мы…

— Нет! — внезапно огрызнулась она. — А теперь уезжайте и оставьте меня в покое!

— Мы лишь хотим взглянуть на твои сиськи. Что тут такого?

— Может, она их стыдится, — сказал Том. — Учитывая, что они такие малюсенькие.

— Вам лучше просто убраться отсюда. Она снова оглянулась через плечо.

— Никто не едет, — заметил Билл. — Пока нет. А если вдруг случайно и появится машина, это не принесёт тебе никакой пользы. Никто тебе не поможет.

— Я вас предупреждаю. Возвращайтесь в свою машину и уезжайте! Вы можете подумать, что мы здесь одни, но вы ошибаетесь. Видите, что это за велосипед?

— И что дальше? — спросил Билл.

— Это велосипед, рассчитанный на двоих.

— Ну и что?

— Тебе это о чём-нибудь говорит? — спросила она.

— Что ты какая-то долбаная дура, — сказал толстый Том и ухмыльнулся. — Только ненормальная будет ездить одна на таком велосипеде.

— Это потому, что я не одна.

— Это точно, — сказал Том.

— Со мной Герман.

— Ага, как же.

— Герман? — спросил Билл.

— Он мой лучший друг. И он такой большой и сильный, что ты не поверишь. По сравнению с ним Арнольд Шварценеггер выглядит пигмеем.

Билл и Том улыбнулись друг другу.

— Я боюсь, — сказал Билл. — А ты?

— Я в ужасе, — сказал Том. Он поднял раскрытые ладони, пошевелил пальцами и сказал: — О-о-о-о, мне так страшно! Посмотри на меня! Я трясусь!

Худой Билл не выглядел таким забавным. Он спросил: — Как зовут твою подругу? Хелен?

— Герман.

— И вы, типа,