Тут люди Флоси обратились в бегство. Они все побежали на западный берег Секирной Реки, а Асгрим и Гицур Белый со всем своим войском бросились следом. Флоси и его люди пустились вверх между рекой и землянкой Крепостцой. Но там так тесно стояли люди, которых построил Снорри Годи, что людям Флоси было не пройти. Снорри Годи крикнул Флоси:

– Что вы бежите сломя голову? Кто вас гонит?

Флоси отвечает:

– Зачем ты спрашиваешь, ты ведь знаешь. Не из-за тебя ли нам нельзя укрыться в Ущелье Сходок?

– Нет, не из-за меня, – говорит Снорри, – но я знаю из-за кого и могу тебе сказать, если хочешь: из-за Торвальда Курчавая Борода и Коля.

Их обоих уже не было в живых. Это были на редкость скверные люди.

Тогда Снорри сказал своим людям:

– Рубите их мечами, колите их копьями, и гоните их прочь отсюда! Они недолго удержатся здесь, если те нападут на них снизу. Но не преследуйте их, пусть они там бьются друг с другом.

У Скафти, сына Тородда, был сын Торстейн Волчья Пасть, как написано выше. Он бился на стороне своего тестя Гудмунда Могучего. Когда Скафти узнал его, он пошел к землянке Снорри Годи, чтобы попросить его пойти с ним разнимать дерущихся. Когда он подходил к дверям землянки Снорри, бой был в полном разгаре. Асгрим и его люди как раз подходили снизу. Тогда Торхалль сказал своему отцу Асгриму:

– Вот он, Скафти, сын Тородда, отец!

Асгрим сказал:

– Я это вижу, сын.

И он метнул копье в Скафти и попал ему чуть пониже самого толстого места икры, и копье пронзило обе ноги. Скафти упал и не мог подняться. Те, кто стоял рядом, сумели только втащить Скафти ничком в землянку одного мечевщика.

Асгрим и его люди наступали с таким жаром, что Флоси и его люди отступили на юг вдоль реки к землянке людей с Подмаренничных Полей. Там перед одной из землянок стоял человек по имени Сёльви. Он варил в большом котле мясо и только что вытащил его из кипящего котла. Тут он увидел бегущих людей с Восточных Фьордов. Они уже были недалеко. Тогда он сказал:

– Что же, они все трусы, что ли, люди с Восточных Фьордов? И даже Торкель, сын Гейтира, бежит. Верно, лгали о нем, когда говорили, что он сама храбрость. Сейчас он бежит быстрее всех.

Халльбьёрн Сильный был рядом и сказал:

– Не придется тебе говорить, что они все трусы!

С этими словами он схватил Сёльви, поднял в воздух и кинул головой в котел. Тому сразу же пришел конец. Но тут напали и на Халльбьёрна, и он бросился бежать.

Флоси метнул копье в Бруни, сына Хавлиди. Копье попало ему в живот, и он тут же умер. Он был из людей Гудмунда Могучего. Торстейн, сын Хленни, выдернул копье из раны и метнул его обратно в Флоси. Копье попало Флоси в ногу и сильно ранило его. Он упал, но тотчас же поднялся. Тогда они кинулись к землянке людей с Оружейного Фьорда.

Льот и Халль со всеми своими людьми перешли на западный берег реки, а когда вышли на лавовое поле, кто-то из людей Гудмунда Могучего кинул в них копье, и оно попало в живот Льоту. Он тотчас же упал мертвым на землю, и люди так никогда и не узнали, кто его убил. Флоси и его люди пустились вверх, мимо землянки людей с Оружейного Фьорда. Тогда Торгейр сказал Кари, сыну Сёльмунда:

– Вон он там, Эйольв, сын Бёльверка, отплати ему за запястье!

Кари выхватил копье у стоявшего рядом человека и метнул его в Эйольва. Копье попало Эйольву в живот и прошло насквозь, и Эйольв сразу же упал мертвым на землю.

Тут бой немного стих. Снорри Годи подошел теперь со своими людьми. С ним был и Скафти. Они тотчас бросились между дерущимися и разделили их, так что те больше не могли биться. Халль присоединился к ним и тоже стал разнимать дерущихся. Тогда было объявлено перемирие до конца тинга. Тут занялись убитыми, отнесли их в церковь и перевязали раненых.

На следующий день люди пошли к Скале Закона. Халль с Побережья встал и потребовал тишины. Все тотчас смолкли, и он сказал:

– Много погибло людей, и много раздору было на тинге. Я хочу и на этот раз показать вам, что я человек негордый. Я хочу попросить Асгрима и всех других предводителей в этой тяжбе, чтобы они предложили нам условия примирения, которые обе стороны могли бы принять.

И он говорил еще много и красноречиво.

Кари сказал:

– Пусть другие мирятся, если хотят, но я мириться не буду: ведь вы захотите приравнять эти убийства к сожжению Ньяля, а мы этого не потерпим.

То же самое сказал Торгейр Ущельный Гейр. Тогда встал Скафти, сын Тородда, и сказал:

– Ты бы, Кари, лучше не удирал бы тогда, а нынче не отказывался от примирения.

Тогда Кари сказал три висы:

Посох сорочки Сёрли[289],

Как смеешь меня порочить,

Болтать, будто Кари струсил?

Не потерплю обиды!

Не ты ли, рыжебородый,

В ужасе жался к землянкам.

Когда на ограду сечи[290]

Градом летели стрелы?

Скальд не боялся. Скафти,

Вот кто страху набрался!

Все не решался, бедняга,

В нашу сечу вмешаться.

Совсем ему было худо,

Спасибо, рабы пожалели,

В землянку втащили волоком,

Скрыли у скоморохов.

Рано, владыки злата,

Низкие люди, вздумали

Вы над сожжением Ньяля,

Грима и Хельги глумиться.

Что ж, на исходе тинга

Заговорят по-другому,

Забудут смеяться дробители

Клада рыбы долины[291].

Раздался громкий смех. Снорри Годи усмехнулся и сказал вполголоса, но так, что многие слышали:

Скафти нас разнимает,

Асгрим копьем замахнулся,

Хольмстейн бежит поневоле,

Нехотя бьет Торкель.

Люди очень смеялись.

Халль с Побережья сказал:

– Все люди знают, какое горе постигло меня, когда погиб мой сын Льот. Многие думают, что за него должна быть заплачена вира бльшая, чем за всех других, кто погиб здесь. Но я хочу принести жертву ради мира и отказаться от виры за сына и все же дать клятву моим противникам в том, что буду соблюдать мир. Я прошу тебя, Снорри Годи, и других уважаемых людей