— Тогда вам будет приятно узнать, что я положил конец «царствованию» Марии в Бьюли. Согласно моему распоряжению, она должна незамедлительно отправиться в Хатфилд, где будет служить в свите Елизаветы. Кроме того, я даже… — я помедлил, собираясь с силами, которые были уже на исходе, — подарил Бьюли вашему брату Джорджу, дабы он распоряжался им по собственному усмотрению.

С возгласом ликования Анна сцепила руки в древнем как мир жесте жадности.

— Джордж — славный парень, — сказал я. — Пусть пользуется новыми владениями в свое удовольствие.

Тут наконец внесли серебряные подносы с ужином, закрытым для сбережения тепла большими куполообразными крышками из блестящего металла. Нам пришлось отложить разговоры, пока слуги накрывали скатертью обеденный столик и расставляли на нем горячие блюда, добавив к ним судок с перцем, солью и гвоздикой. Нам подали аппетитную крольчатину, плавающую в ароматной подливке; к ней прилагались тонкие блинчики и помимо этого чечевичная похлебка и желе из лесных ягод. Забыв о голоде, я наблюдал, с каким изысканным мастерством сервировал наш стол юный слуга, его искусство пленило меня. Вскоре мы с Анной продолжили беседу шепотом, стараясь не упоминать имен.

— Вашему кузену, склонному к сочинительству, придется осваивать и иные искусства, — тихо произнес я. — Вскоре он приступит к своим обязанностям в Виндзоре.

Я ожидал радостной улыбки, но королева лишь сверкнула сердитым взглядом. Что ж, мы обсудим это позже.

— А еще я привез драгоценности из одного растленного монастыря, — сообщил я, открыв седельную сумку и передав ей отобранные у настоятеля сокровища. — Такова плата за не отслуженные ими мессы.

— Как много падших грешников, — пробормотала она, поглаживая драгоценные камни.

Церемония раскладывания столового серебра все еще продолжалась с величавой обстоятельностью. Неужели она никогда не закончится?

— Да. Увы, стыд и позор.

В наши кубки уже налили вино.

— Мы благодарим вас, — сказал я и, махнув рукой в сторону камина, велел молодому пажу перед уходом подкинуть туда пару дубовых поленьев.

Устроившись за накрытым столом, я почувствовал, что острое чувство голода изжило себя. Ничто не мешало мне с чинным видом приступить к трапезе. Я взял бокал тонкого венецианского стекла. Недавно по моему заказу их доставили целую сотню. Стекло лучше, чем металл, облагораживает вкус вина.

— Давайте выпьем за воссоединение, — предложил я.

Наши бокалы соприкоснулись. Воссоединение: соединение того, что разъединилось. Но обладает ли вино столь магическим свойством?

Первый же глоток пробудил голод. Я утолил его крольчатиной с блинами, смакуя каждый кусочек. Однако насыщение не наступало.

— И что же вы там придумали для моего кузена Говарда? — резко спросила Анна.

— Ах да, они с моим сыном Фицроем проведут вместе некоторое время в Виндзоре. Фицрою необходимо общение с ровесниками из дворянских семей — до сих пор он был его лишен. А что касается Говарда… то ему будет полезно узнать, как его любят и ценят. Ведь его родители и братья живут вдали от него… В общем, вместе им будет лучше.

— Так вы продолжаете осыпать благодеяниями незаконнорожденного сына! — воскликнула она. — Забудьте о нем! К чему тратить на него силы, если у нас будут законные сыновья?

— Когда они появятся, я с удовольствием признаю их наследниками короны. Но Фицрой всегда останется моим сыном. Сейчас юноше очень нужны любовь и внимание. И Генри Говарду тоже. Оба они совсем заброшены.

— Генрих в роли доброго самаритянина, — то ли в шутку, то ли всерьез заметила она. — Окружающие воспринимают вас совсем по-другому.

Мы покончили с кроликом в полном молчании. Надо отдать должное повару: мясо было нежнейшим, а подливка приправлена изумительными, незнакомыми мне специями. Потом я сказал:

— Через два дня начинает работу парламент. Ему предстоит узаконить наш брак и первенство Елизаветы как наследницы престола.

«И с того момента, — хотелось мне пояснить ей, — с того важного момента моя любовь к вам станет законным делом. И по закону будет караться измена». Моя личная жизнь будет заботой законодательных собраний.

— Упомянутую присягу принесут… для начала члены парламента.

— А потом и все подданные, — прозвучал ее ровный голос.

— Требуется лишь… чтобы человек присягнул Елизавете как наследнице трона, пока нет наших будущих сыновей.

— Так просто. А много ли в вашей присяге слов?

— Два или три десятка. Но… за малыми словами кроется огромный смысл. Нам-то он ясен. Хотя найдутся те, кто сочтет за труд подписаться под этой клятвой. Сколько их будет, кто знает?

— Они откажутся из-за последствий, которые повлечет за собой этот документ.

— Верно.

Трапеза завершилась. Грязные тарелки, как обычно, выглядели отвратительно. Невозможно избавиться от них в одно мгновение. Встав из-за стола, мы перешли на мягкую кушетку в дальнем конце гостиной. Я позвонил слугам, чтобы убрали остатки ужина.

— Новая присяга является залогом моей любви, — заверил я Анну. — Это величайший дар, который я могу преподнести вам.

Она мягко коснулась моего плеча.

Появившийся слуга начал убирать со стола, поэтому мы на время замолчали. Мысли метались в голове, не давая мне покоя. Но когда мы с королевой остались одни, они наконец выстроились по порядку.

— И вы не отступите? — спросила Анна. — А если те, кого вы любите и считаете близкими друзьями, откажутся дать клятву?

— Отступлю?

— Я хотела сказать: вы не накажете их за измену?

— Я никогда не отступаю.

Кто рискнет не подписать эту бумагу? Некоторые могут… Мне не хотелось предсказывать действия тех, кого я знал… кого любил…

Я любил и Анну, из-за которой возникли все эти сложности. Целительная магия пищи оживила меня, и следом сказалось благотворное действие вина. Я почувствовал себя на седьмом небе…

Моя прекрасная Анна достойна всего того, что мне пришлось совершить ради ее завоевания. И сейчас я возжелал ее.

Да, мое желание окрепло! Чудо все-таки свершилось. Мужская сила вернулась…

Наши тела сплелись в объятии, и мы стали поистине одной плотью.

«И познал Адам… жену свою». И познал я Анну, как в первый раз. Познал всем своим существом ее тело, столь похожее на мое…

Или глубина познания лишь пригрезилась мне?

Через три дня после возвращения из паломничества я при полном параде отправился на первое заседание парламента. Темзу сковал ледяной панцирь, и королевский баркас не мог доставить меня к Вестминстеру, где собирались обе палаты. Поэтому в сопровождении многочисленных вассалов и советников я отправился на прогулку по Стрэнду, восседая под королевским балдахином с церемониальным жезлом власти в руках. Меня порадовало, что окна домов по-прежнему распахнуты и люди свешиваются с подоконников, встречая своего короля ликующими криками. Изменится ли их настроение после принятия очередных парламентских законов?